- Да, пока тебя тут не встретили…, - сказал иностранец раздосадованным голосом. Лера решила, что Хулио обиделся на Пака. Только вот ее вины тут не было. Пак действительно не заметил главного фаната.
- Значит, ты нас всех изводишь? – спросила Маринка.
- А что, ржавый гвоздь, повысил дневную посещаемость. Поэтому перестала банить меня, да Марин?
- Да как…
- А вот как… Лучше бы спасибо сказала…, - Лера быстро надела очки с защитными стеклами и велела охраннику Пака проводить ее до сцены.
За Паком она наблюдала исключительно из-за кулис… Даже не за ним, а за его фанатами… Танцующими и поющими. И это была не слившаяся в единый организм толпа и общими руками и ногами. Что-то другое управляло их мыслями, искажало лица. Перед стадионом – улыбчатые и довольные, в зале – уродливые и перекосившиеся. Толпа внимала своему кумиру, поднимала руки, едва находящегося в тени Пака очерчивал первый луч света, едва в колонках начинало звучать вступление самого-самого хита. Энергия искрящим клубком кружилась по залу и превращалась в раздувающийся сгусток. Со сцены казалось, что толпа прыгает в едином ритме, вверх-вниз, что толпа образовывает черные круги и самые активные отпускают на волю все чувства замкнутости и бегают, бегают, задевают вблизи стоящих и бегают…
Некогда близкие по духу строчки совсем не трогали, когда она находилась вблизи Пака или когда он смотрел на нее и посылал воздушный поцелуй. Но если случалось быть в самой гуще, там, где остальные, то магия сгустка ощущалась сполна. Лера становилась частью прыгающей толпы, а простые слова всегда что-то значили для нее. Как и для всех. И красный воздух с бабочками не душил, а подпитывал.
Сейчас же, сердце Леры болело, грустило, переживало. И за мужа, и за маму, и за детей, и за пребывающего в отчаянии Пака. После откровенных признаний мисс Софи Смайлс в номер-люкс не зашел даже соло-гитарист. Жан ограничился смс:
«я предупреждал»
- Как ее могли выпустить! Как! Я исправно переводил деньги … Точно… Спуталась с ним, как же, глаза Софи околдуют любого. Знаешь, круглые, большие, у тебя такие же, только ты их не подводишь черным карандашом и эффект не тот.
- Да, не тот, - скромно заметила Лера, укрыла Пака пледом, дождалась пока он заснет и, осторожно наступая, чтобы паркет не скрипел, подошла к единственному окну.
Каждый день, в определённый час, она звонила домой. Трубку брал Коля, трубку поднимала Кристина, смотря, кто из детей сидел за столом и переворачивал страницы уже не букваря, а в самого настоящего учебника по русскому языку. Лера слушала, как возмущается Коля, как Кристина просит звонившего представиться, сказать, кого следует позвать… А Лера плакала… Молчала и плакала, прислонясь к раскаленному стеклу окна. Пока Пак решал проблемы группы с организаторами и промоутерами, она, Лера, боялась выдать себя. Каждый раз ей чудилось, что дети признались бабушке, что кто-то звонит и молчит в трубку, и каждый раз она ждала, что на подозрительный звонок ответит ее мать …
Но трубку поднимали дети. И даже плача, Лера не могла не радоваться.
Сегодня трубку с рычага сорвал Макс. Лера услышала глухой и отяжелевший от тоски голос мужа и быстро сбросила вызов. В Москве, на Родине, скучал он, и ей казалось, что начать жить с чистого листа муж так и не смог, не смотря на обиды. Здесь, в европейских отелях, страдал закутанный в плед Пак… Всеми покинутый, несчастный.
Больше не было яркой улыбки, искренне горящих глаз и всеобщего обожания. Пак боялся лишний раз подходить к балкону, а фанаты со всего мира ждали его, звали его. Просили комментарий и репортеры, все они поджидали его, как жертву, в мраморно-хрустальном холле отеля, где от ступеней исходило небывалое сияние. Где тяжелые портьеры на высоченных окнах присобраны в пышные складки, а орхидеи в подвесных вазонах благоухают. Где огромная люстра спускается с потолка второго этажа, похожая на сверкающую планету, а хрустальные подвески переливаются на свету и звенят, напевая популярную песню. Где на картине в позолоченной раме грозное море волнуется, а белоснежный парусник кренит.
Самые находчивые мужчины-репортеры переодевались в униформу клерка, самые сообразительные женщины-журналисты притворялись горничными. Одну такую особу Лера раскусила мгновенно. Манерой держать себя она напомнила ей московского Илью. Едва дверь в люкс Пака распахнулась, девица, не дожидаясь приглашения, поспешила влететь в номер.