Пак покидал сцену. Люди за столиками обрели голос, стеклянный лифт доехал до верхней площадки, постоял там минуту и теперь спускался вниз со следующей партией. Ведущий, потирая ладони и моргая глазами-точками, вышел на сцену и объявил о коротком перерыве.
- Leira, я не рассказал о боли, а спел. Я выговорился и статья больше не нужна. – Вспотевший Пак незаметно подобрался сзади и обнял Леру. – Вы помогли мне, девочки, помогли…
Лера побледнела, Дэйли на радостях пожала Паку руку, затем сошлась с его ладонью в ударе.
- Идемте, скорее. Смотреть башню.
Что же делать, что же…
- А как же заголовки в газетах? – испугалась Лера.
Но Дэйли и Пак как будто забыли о вине Пака и о поднятом шуме на волне бездоказательных слухов. Они радовались, обнимались, обсуждали последние комментарии фанатов Пака на обвинения мисс Смайлс:
- Ну я поспорила с одним троллем, ржавый гвоздь, кажется… Поставила на место. Не зная человека – судить… Малыш не понял, по ходу. Подобные ему субъекты на дерзости способны. Спорить – бесполезно.
От ника, который произнесла Дэйли, у Леры ойкнуло в груди. Она едва не уронила свою куртку, выданную седым стариком-гардеробщиком.
- Благоверная звонила. Хотя бы один положительный исход от скандала – я разведусь, Leira. Младший остается с ней, мне выходные для встреч определят.
- Смотри, как бы вообще не запретила вам видеться. У жены твоей характер тот еще. Она поддержала мисс Софи.
- Мне все равно. Три концерта, потом короткий перерыв, студия и новый тур. Через два месяца все забудут о скандале. Ты отправила арестованным после демонстрации весточку?
- Послала еще утром, - Дэйли закуталась в широченный шарф и снова включила свой планшет. - У девушек лучшие адвокаты, добиваются освобождения под залог. Передачи от нас поступают каждый день…
- Не ожидал от этих девчонок преданной и искренней любви, - Пак вздохнул. – Софи… Спасибо тебе! Я богат, разведен и у «VictoryGA» лучшие фанатки. Благодаря им, их маршу, мы вошли в историю.
Тут Пак закрыл глаза. Замечтал. Лера спряталась в капюшон дутой куртки. Ей казалось, что Пак одет не в куртку, а в черный балахон и стоит он за трибуной без гитары. И текст речи представляет собой не лирические стихи о боли, а идеи и призывы. И обе руки Пак кладет на деревянную подставку, внимательно осматривает собравшихся напротив сцены под каменной аркой и начинает говорить лозунгами. Один, по смыслу разрушающий и принуждающий к действию, и фанаты громят битами стеклянные витрины магазинов, другой, ласковый и сожалеющий, и фанаты вынимают из карманов платочки, третий, лозунг счастья и радости, и фанаты прыгают в зеленой чаше стадиона, четвертый, искренний и откровенный, и фанаты его прощают…
Нет!
Он опять помутил исповедью рассудок. Он намеренно притащил меня в этот подвал. Он способен только играть. И в нем нет ничего святого. Это не он, Паркер Джонс, просил прощения со сцены. Минуту назад, с публикой заигрывал мистер Пак, мистер призрак, мистер обиженный, тот, кто хотел замять скандал и унизить мисс Софи.
ПОЕЗДКА
- Дело есть, - сказала Альбина и присела на краешек дивана. – И окно, что ли открой! Дышать невозможно! – Она подошла к дальней стене и, держась на носочках, отодвинула тяжелую штору и потянулась к задвижке на форточке, но беспокойный и опечаленный Макс положил гитару на табуретку и окликнул ее:
- Не смей!
Лера никогда не беспокоила навязчивыми визитами в момент сочинения музыки и редко требовала пойти с ней в кино или театр, если у него настроения не было.
- Ну сколько можно жить, как затворник! Кончились гастроли, и кончилась жизнь?
- Я работаю, - возмутился Макс.
- Ага, работает он… Что ж, держи… Повестку…
Альбина бросила Максу в ноги листок бумаги с официальным приглашением. Черные иностранные буквы, жирные, курсивные, в скобочках и подчеркнутые… Макс читал, перечитывал, смотрел на Альбину, на мерцающую электрическими огнями люстру, на покрытую черным налетом дощечку паркета, на потертую ножку шкафа, снова на Альбину, которая с неким удивлением смотрела на него и ждала ответ. Рассчитывала получить положительный. После того, как Виктор Петрович официально вызвал утром в кабинет и жестом бледной руки указал на дверь. И ей, Альбине, первоклассному менеджеру и директору, и ему, Максу, в один миг посмевшему выпустить диск с обещанной песней самостоятельно и успешно продать скромный тираж на сольном концерте в клубе.