- Ты уверена? – Макс за секунду оказался возле Альбины, впервые за долгий и мучительный месяц поцеловал ее и залетал, закружился по комнате, как будто он Лера и ждет визит Паркера Джонса в Москву.
Снова радость появилась у него в глазах, счастье опутало сознание, осветило бледное лицо и улыбку на пересохших губах. Макс, голосом шестнадцатилетней девчонки, читал и перечитывал приглашение в Лондон, бросался к мертвому компьютеру на столе и снова садился на пол, брал гитару, и мелодия о звёздах в пустыне как-то неожиданно, отголосками из темноты сознания, являлась ему на волне мимолетного успеха, виновницей которого была она Альбина. И директор, и спасительница, и идеальная помощница, пусть и не умеющая печь яблочный пирог, как его жена.
Альбина вздохнула и оставила Макса в одиночестве.
Пусть так, чем никак, - подумала она, когда уходила. В коридоре она столкнулась с входящей в квартиру Светланой Сергеевной. Женщина оставила тяжелые пакеты у тумбочки с зеркалом, разулась, глянула на часы и затрепетала:
- Коля и Кристина! Вы не забрали их с секций?
- А который час? – Альбина глянула на экран телефона. Пять напоминаний – Кристина – музыкалка. Коля – кружок юного логиста.
– Вот забегалась с письмом для Макса. Визы, документы, билеты, понимаете… Макса в Лондон приглашают, а у британцев другие возможности и средства. Полноценно функционирующая независимая сцена, когда здесь его ждет одно выступление в месяц! Никакого заработка! Вы же понимаете?
- Может, и Лондон виноват в вашей забывчивости и безответственности, Альбина, - Светлана Сергеевна втиснулась в разбухшие после долгой носки под снегом с дождем сапоги и стала застегивать неподдающуюся молнию.
– Лера никогда не забывала о детях, пока этот кумир не явился в Москву! И пока вы не увели у нее Максима…
Опять Лера! Лера! Лера!
Сначала они ладили, Альбина, как верная помощница по хозяйству всегда была на кухне, на подхвате. Соперничать с тещей Макса в кулинарии она не спешила, но помыть кастрюлю и миску вызывалась всегда. Как и терпеливо сопереживала в ток-шоу тому герою, который нравился Светлане Сергеевне, пусть и казался он Альбине недочеловеком.
Хлопнула дверь. Альбина прижалась к вешалке. Из спальни выбежал Макс. В руке он держал белый конверт с голубой полоской. Не распечатанное письмо.
- Кто приходил? – спросил он.
- Светлана Сергеевна, - Альбина взяла пакеты с продуктами и пошла на кухню. – Она заберет детей, а с меня ужин.
- Ну как знаешь, - сказал Макс Альбине и впервые, после получения на почте, распечатал конверт. Внутри лежали два сложенных пополам листа бумаги.
Лера писала текст шариковой ручкой, писала старательно и убористым почерком, чтобы уместить все, что хотела сказать в строго ограниченном пространстве, словно Пак, новоявленный миллиардер, попрятал по углам огромного особняка на южном побережье пачки писчей бумаги с целью не дать бывшей фанатке или невесте, Макс не знал, каким прозвищем кумир миллионов величает его жену, отправить весточку на Родину. Весточку мужу, детям.
Макс так и видел, что Лера с ружьем или кинжалом угрожает проснувшемуся в огромной двуспальной кровати Паку, грозится бросить его, рассказать правду, если он, кумир и обожаемый всей планетой мачо, не выдаст ей хотя бы клочок. Уверенного на сцене Пака-призрака в этом доме на южном побережье не существует, а есть загнанный в угол от направленного на него дула Пак-реальность, и Пак-реальность пугается, срывает с прикроватных тумбочек замки, вводит цифровой код и выдает Лере вместо одного клочка целых два. И Лера не убирает палец с прицела, пока чистая бумага не оказывается у нее в руках и пока ее не оставляют в одиночестве, в отдельном кабинете. Солнечные лучи слепят Лере в глаза, но не греют. Она садится за стол и начинает писать… Писать ему, Максу, детям.
В одном предложении чернила растеклись, и некоторые слова превратились в синее пятно…