Лере не хватило фантазии украсить свое письмо. И видео она не догадалась снять. Просто взяла лист бумаги и постаралась искренне расписать, почему ждет Пака и какую важную роль он сыграл в ее жизни.
Роль приведения.
Макс называл Пака призраком не видимым, не весомым. Лера так не считала. Хотя видела смуглые черты кумира в лице каждого проходящего мимо мужчины, когда гуляла с Колей и Кристиной. Дети спали, Лера катила коляску, смотрела на прохожих и всегда выделяла короткостриженых шатенов, высоких, узкоплечих, с большими темными глазами и горбинкой на носу.
Пак… Пак… Пак…, - чертилось огромными белыми буквами на стенах зданий, на поникших стволах деревьев, на рекламных щитах. На одной картинке Пак показывал два пальца, на другой мог запросто высунуть язык, на третьей замахнуться ногой, а на четвертой обнять перед камерами русую «коллегу» по группе. Лера с легкостью ухватывала ритмы знакомых песен в уличных звуках, или когда дочка стучала красной лопаткой по деревянному бордюру в песочнице, или в рыданиях Кристины. Дочь без конца лила слезы, и ее можно было успокоить только совместным прослушиванием пластинок Пака. Коля редко плакал. Макс сам возился с сыном. По субботам, ясными солнечными деньками, они строили из кубиков средневековые города, каждый заводил собственное войско, кто-то осаждал крепость, кто-то защищал. Коля обожал прятаться в высокой башне с цветным флажком и искусно управлять игрушечной армией, копить в подвале запасы – гречку в бумажных коробках, сено в миниатюрных ящиках из покрытых мебельным лаком досок, запасы воды в железных ведерках и лошадей с мохнатыми гривами. Макс привез ему эти игрушки из Берлина.
- Да, - ответила на звонок Лера, думая, как оправдаться перед Маринкой за опоздание. Но в трубке послышался не взволнованный голос подруги.
- Ты где? – спросил муж. Настойчиво.
- Еду за детьми. Кристина на хоре, Коля на волейболе, - отчеканила как на допросе у следователя Лера и намеренно отключилась.
Вечером она убедит Максима, что оказалась вне зоны покрытия, поплачется у него на плече и он простит… Простит… А пока сил врать не нашлось. Только бы увидеть Пака, прикоснуться к звездной руке, вручить письмо, теперь старательно запечатанное в почтовый конверт. Рисовать сердечки и писать – dream, dream, dream Лера не стала. Просто указала свои контакты в сети и короткую просьбу - прислать ей ответ.
Такси дернулось. Водитель надавил резко на тормозную педаль. Мелкие капли расползлись по серо-голубому стеклу, а пыхтящий автобус с рейсовым номером «двести восемьдесят» отполз вперед еще на сто метров.
- Долго еще? – поинтересовалась Лера.
- Минимум пятьдесят минут. Авария за кольцом. Смотрите, круг весь красным горит.
- Да вижу я. А до станции электрички далеко?
Водитель пожал плечами.
- Ясно.
- Ну где ты! – теперь в динамик телефона вопила Маринка. Лере предполагалась довольно ответственная роль – приветствие Пака на идеальном английском и вручение специально испеченного к его приезду пирога с яблоками. Пирог покоился на черном полотенце с мерцающей, как звезды в ясную ночь, голубой вышивкой. Роль кланяющейся отобрала себе Маринка. Лера не стала возражать, главное у нее появился шанс под общий подарок незаметно запрятать и свой, конверт с письмом.
- Ты вообще, о чем думаешь? Через ПОЛЧАСА посадка! ПОСАДКА! Уяснила, подруга? Учти, опоздаешь… Ладно, Зазывала ждет на въезде, у оранжевого шлагбаума, запомни. Сама нужный терминал в жизни не отыщешь.
- Да поняла я. Не волнуйся, успею.
– Все наши уже на месте. И Письмовник, и Длинноволосая, и Ноготок, и Поющая «I’m trying…». Одна ты…
- Нужно было отвести детей на занятия...