Попытка найти контакты Маринкиного агента за бугром не увенчалась успехом. Среди подписчиков подруги – ни одного человека, похожего на богача с самолетами.
Самолет…
Купить билет… И полететь… Как в тот день, в выпускной… Приземлиться на коричневом, размытом пятнышке и обязательно на желтом круге, как на обложке дебютного диска Пака.
Нет…
Иное… Я не та девушка в зеленом платье, и не стою в тени фонаря. Меня ждут в эту самую секунду, минуту. И не призрак. И не бестелесная тень Паркера Джонса. Меня ждет вполне реальный Макс с новой песней, меня ждет Кристина. Возможно, моя дочь взяла новую для нее ноту, меня ждет довольный Коля, сын отвоевал законное место за одной партой рядом с подружкой с толстыми косичками …
- Мама? – говорит Лера в телефон. – Кристину и Колю заберешь с занятий? У нас с Максом дела в городе…
ДК
Везде этот Пак. Его призрак. Максу никак не удавалось спрятаться. Стены в шумных вагонах метро пестрели яркими афишами с указанием номеров телефонов, где купить лучшие билеты. На рекламных щитах по дороге от станции к Дому Культуры, где проходили репетиции его группы. Дома Лера без конца крутила свой обруч под пятый диск «VictoryGA». Призрак Паркера Джонса пробрался даже на любимое ток-шоу тещи. Говорливый ведущий вместе с многочисленными гостями досконально выяснял смысл появления новых татуировок на руках кумира и почему на одних фотографиях – цвет глаз у него явно зеленый, а на других серый или вообще синевой отдаёт, и почему русским женщинам непременно нужно полюбить Паркера Джонса. Одна дамочка с узкими бедрами и бледным лицом назвала Пака истинным русским, который просто не может признаться в этом – большие люди не позволяют.
А плечистый дядечка в твидовом пиджаке восседал в кресле с красной спинкой, без конца жестикулировал тростью и вещал, что таких псевдо-артистов, как Паркер Джонс, нужно гнать из Москвы поганой метлой и куда подальше.
- Разврат! Разврат! Разврат! – возмущался гость.
- Стиль и эстетика…, - спорили с ним.
Ведущий все время молчал, поджав толстые зубы, и в разговор вмешиваться не спешил. На доктора наук нападали, а старик в кресле только успевал отбиваться:
- Повторяю, разврат полнейший! Писк, свист, вой, гам, кабальные танцульки, выкрутасы и дьявольский ритм, влияющий на сознание подростка!
А, может, он и не доктор наук вовсе? Тогда кто? – задумался Макс. Он стоял в дверях тещиной комнаты, оклеенной обоями в мелкий цветочек, и смотрел на экран телевизора. Кто такой Паркер Джонс – мать Леры знать не знала до просмотра обожаемой телепередачи, но за ужином потребовала купить билет...
О выступлении «VictoryGA» говорили и друзья Макса. Только взяли на репетиции в руки гитары и понеслось – плач, слезы, как у эмоциональных девиц в дешевых сериалах:
- Макс, Максик, Максимка, ну отпусти, ну отпусти, раз в жизни такие звезды, как Паркер Джонс, являются попеть в Москву.
Когда-то давно и Макс считал себя преданным фанатом Паркера Джонса. И на Варшавский концерт «VictoryGA» и Лерку, и ее подружку Маринку, и мужа Маринки вытащил он. Только Макс так и не создал уголок кумира, подобный тому, что появился некоторое время спустя в квартире Маринки. Именно там Леркина подружка хранила: выцветшие билеты с концерта, выкупленный на аукционе сет-лист с автографом пусть и не самого Пака, но его соло-гитариста, памятные фотографии и резную шкатулочку, где покоились старательно уложенные на красное донышко бумажные сердечки, и одно даже подписанное. Макс помнил, как Лерка полночи рыдала у него на плече, причитая, что у Маринки есть сердце с автографом Пака, а у нее нет и теперь не будет...
- Максик, Максик, ты с нами?
Голос соло-гитариста Валеры вытащил Макса из небытия. Рухнули декорации. Закрыл темную сцену плотный занавес в театре после оглушительного успеха. Пак остался там, по ту сторону, мертвый, живой, не доступный. Иногда он проскальзывал в их жизнь с Лерой в виде прозрачной тени и внезапным появлением пугал.