Мы с удивлением рассуждали: «Ну как нас можно не различать? Ну, вот же, всё понятно, это я, а это Серёга!» – не понимаю, что здесь сложного? Ходя, и мы были рады, что ты Мам, на одной фотографии всё же подписала с обратной стороны «Рома», «Серёжа». Угадай на какой? Да, да, это там где мы сидим у тебя и Папы на коленях, а сзади стоит Славик. Чёрно белая. 
Простая. Но такая дорогая. Вы с Папой и взрослые, и одновременно такие молодые. Спасибо Мама, за эту фотографию, за эмоции, которые она вызывает, за воспоминания детства. Спасибо! Такая штука – время! Мы сейчас уже лет на 10 старше, чем вы на фотографии. 
Ты знаешь Мам, года 3-4 назад, когда я мотался по командировкам, я скачивал себе музыку, что бы слушать в дороге и однажды наткнулся на очень красивые песни Анны Герман, «Белая черёмуха». Я решил послушать ещё несколько и при поиске наткнулся на песню Валентины Толкуновой – «Носики курносики сопят». И снова сработала – машина времени или закрома моей памяти дрогнули и выдали совсем давно забытое! Мам, ты же нам пела эту песню, когда нам было совсем малышами, я вспомнил и песню и как будто кусочки из кинофильма в котором когда то участвовал, ты нас купаешь двоих в ванной, мы забрызгиваем всё что только можно, соседка снизу приходила, жаловалась . Или мы лежим на диване после ванны, похоже ещё матнул назад по времени, ты вытирала нас полотенцем пела эту песню и целовала нам детские пяточки, а мы смеялись. Да, я помню! Отец, тоже лежал на диване и смотрел телевизор, говорил «Да что ты их зацеловываешь?». Ты отвечала: «Люблю! Укусила бы!» – по-моему, так! А сколько массажа мы переделали Папе, бегая у него по спине или рассказывая историю про «рельсы – рельсы, шпалы – шпалы», с обязательным: «Дзынь, три точки», – в конце, под весёлый детский смех и Папино: «Я тебе!».
Диван был боевой, хвала советской промышленности! Китайский мы бы с Серёгой раздолбали бы за неделю! Ты спала на диване с краю, Папа у стенки. Я это помню прекрасно потому, что по ночам, когда просыпался по малой нужде, в темноте я боялся идти в туалет, он казался без света совсем чёрным внутри. Я тихонько подходил к дивану, садился на корточки около тебя и смотрел, как ты спишь, я очень не хотел тебя тревожить, но страх тёмного туалета не давал мне шансов. Шёпотом я произносил: «Мам, Мам…», – и тихонько теребил твою руку. «Мам…». Ты просыпалась, видела перед лицом меня и испуганно спрашивала: «А? что?». Я, чувствуя вину перед тобой, говорил: «Мам, включи, пожалуйста, свет в туалете…». Сколько таких было ночей и ночей похлеще, когда мы болели, знаешь только ты. Мама – спасибо тебе.
4. Мужское воспитание
Однажды летом, как всегда, мы вернулись с гулянки под вечер с песочницы у подъезда, естественно после твоего: «Ребята! Домой!» – с восьмого этажа. И ребята без ошибок узнавали голос Мамы и топали домой. В песочнице и рядом – игры были разные, то в песке что-то копались, то бегали вокруг с какими-то ещё детьми. После, дома, смыв с себя песок мы были в зале, когда в дверь позвонили. Звонок у нас был – мёртвого поднимет, от этого, мы знали, что звонят либо Папу вызвать на работу, либо «чужие». Это оказались жильцы соседнего подъезда, которые около песочницы, на верёвках сушили какое-то бельё. Они начали с крика и претензий, что вот, мол, ваши дети специально измазали их бельё в песке! Их, видите ли, видели рядом! Мы с Серёгой притаились как мыши, мы знали, что мы этого не делали, но и спорить с взрослыми не вариант, не поверят, нам лет по 5 было. И мы ожидали, что попадёт нам сейчас от Папы – по самое первое число! Ох, попадЁЁЁт! Мы просто съёжились от страха и предвкушения наказания. И тут, мы слышим громогласный голос Папы, сразу после претензий и нелестных слов в наш с братишкой адрес: «А какого хрена вы там своих тряпок понавешали!?» – дальше, что то в духе «а не пошли бы вы граждане подальше и не смейте трогать наших детей!». Это я сейчас смягчил. На том и проводили этих граждан. Мы стояли просто в шоке и говорили вам, что это не мы. Мама, ты успокаивала Папу, так как он завёлся и ещё несколько минут не мог успокоиться, выговаривая вслух, всё, что думает по поводу этих пенсионеров. Меня переполняла гордость, думаю и Серёгу то же, что мой Папа не дал нас в обиду. Было ощущение защищённости. Спасибо Батя!