Я по-прежнему лежу на животе, а возле меня уже стоит парочка типов. Нетрудно догадаться, кто они. Один одет в полицейскую форму, другой нет. «Второй точно из уголовной полиции», — решаю я.
— Ты что-то потерял? — спрашивает тип без униформы.
— Да, свои очки, — находчиво отвечаю я.
— Как же ты их потерял?
— Споткнулся, — говорю я и понимаю, что сам загнал себя в угол.
— Споткнулся, значит. А во время чего? Когда вламывался сюда?
Подскакиваю:
— Никуда я не вламывался!
Сотрудник уголовной полиции высоко поднимает бровь.
— Нет, значит? Хочешь сказать, кто-то пустил тебя сюда и ты не выключал сигнализацию?
— Сигнализацию? — восклицаю я. — Я ничего не слышал!
Полицейский в униформе разворачивает маленький пакетик и высыпает содержимое себе в рот.
— Беззвучная сигнализация, — произносит он. — Сигнал поступает только в Главное управление полиции.
— Унтер-офицер Зампфт! — со стоном прерывает его напарник. — Почему бы нам сразу не сказать ему, как отключать сигнализацию?
Унтер-офицер Зампфт сглатывает.
— Вы это серьёзно, комиссар Кнауэр? — спрашивает он, по-собачьи взглядывая на комиссара, затем высылает себе в рот содержимое ещё одного такого же пакетика.
— Нет! — возмущённо фыркает комиссар Кнауэр. — И прекратите уже всё время поглощать этот шипучий порошок!
— Но он меня успокаивает, — говорит унтер-офицер Зампфт всё с тем же собачьим взглядом.
Комиссар беспомощно закатывает глаза. Затем вновь обращается ко мне:
— А теперь я хочу наконец узнать, почему ты проник сюда!
Я решаю сказать правду.
— Из-за свиней.
— Что-что?
— Я увидел двух свиней. Они на цыпочках сновали по саду.
По взгляду комиссара я делаю вывод, что он не верит ни единому слову.
— На цыпочках. Сновали, — повторяет он.
— Да, носились от дерева к дереву, будто не касаясь земли. При этом поочередно оглядывались во все стороны. Потом опустились на животы и принялись ползать по-пластунски. Вот поэтому я тоже лёг на землю и…
Комиссар делает шаг в мою сторону:
— А сейчас послушай внимательно, мой мальчик. Если ты полагаешь, что можешь меня обма…
— Mon dieu! Mon dieu![18] Пикассо! Пикассо! — внезапно раздаётся женский голос.
— Это ещё кто? — стонет комиссар.
— Колетт, — отвечаю я. — Она здесь работает горничной.
— Ты её знаешь? — уточняет комиссар.
— Не совсем, — уклончиво отвечаю я.
А вот и она — несётся к нам со всех ног. Честно, МАКС, я могу понять Кулхардта. Ваша Колетт действительно красавица. Только голос её порядком действует на нервы.
— Mon dieu! Пикассо! — не снижая тона, повторяет она.
— Что вы имеете в виду?
— Ви из полиция? — спрашивает Колетт.
— Да, я комиссар Кнауэр, а это — унтер-офицер Зампфт.
— Пикассо! — вопит Колетт в третий раз. — Она пропасть! Я толко сьегоднья махаль ее метйой!
Унтер-офицер Зампфт всыпает в себя следующую порцию порошка.
— Она имеет в виду метёлку для смахивания пыли.
— Я понял, Зампфт, — сквозь зубы выдавливает комиссар. — Вы хотите сказать, что из дома пропало полотно работы Пикассо? — обращается он к Колетт. — Подлинник Пикассо?
— Mon dieu! Oui![19]
Тут мне становится одновременно жарко и холодно. Не могут же полицейские всерьёз заподозрить, что я… Как бы не так, именно это и пришло им в голову!
— Что ты на это скажешь, молодой человек? — спрашивает меня комиссар Кнауэр.
— Ничего! — взвизгиваю я почти так же истерично, как Колетт. — Я не имею к этому никакого отношении!
— К чему «к этому»?
— Да откуда мне знать!
Колетт смотрит на меня со странным блеском в глазах.
— Она вор? Настоящая гянгстэр? У него есть рюжьё? Его лицо кяжется мне немного знякёмим.
Я, конечно, могу напомнить, когда и где ей уже доводилось видеть меня. Но тогда в глазах полиции моя подозрительность только возрастёт. Так что лучше не болтать лишнего.
Комиссар глубоко вздыхает.
— Я хочу посмотреть, где висит — или висела — работа Пикассо. А вы не спускайте с него глаз, Зампфт, — говорит он, указывая и мою сторону.
— А если он захочет сбежать?