— Ми могли би разделиться, но она сказать, што это все мне зя МОИ хлёпоты. А уж я нахлёпаться с этими свинями! — С видимым нежеланием протягивает мне пару купюр. Здесь нет даже десятой доли того, что она «нахлопотала», но это совсем другая история.
— Зачем мне ваши дурацкие деньги! — в бешенстве огрызаюсь я. — Верните свиней!
Колетт быстро и с явным облегчением прячет деньги обратно в карман.
Я же выметаюсь из садового домика подобру-поздорову, а не то в таком бешенстве точно кого-нибудь уволю.
Камилла! Камилла со своим гориллой. Пришли, как к себе домой, и забрали свиней!
Резко разворачиваюсь и лечу обратно в домик.
Изнутри доносится голос:
— Я нье флиртовать. Во Франс все льюди целоваться, когда говорить «о'ревуар»[63].
М-да, чувствую, это у них надолго. Бедняга Седрик. Хотя — сам виноват, надо было думать, с кем связываешься.
Тем не менее дело прежде всего. Влетаю и спрашиваю Колетт:
— Что она ещё сказала?
Колетт раздражённо смотрит на меня, точно не понимает, о ком я.
— Дама! Которая свиномать. Она что-нибудь ещё говорила?
— Non[64], — качает головой Колетт. — Но она кое-што передаст для вас, мадмуазелл Тони. Вот.
Протягивает визитку. На ней выгравировано имя Камиллы, а внизу приписано от руки: «Благодарю за любезное предоставление жилплощади моим сотрудникам. Боюсь, нам пора заняться более серьёзными проектами». Вместо подписи — жирно обведённая буква «К».
Скрежещу зубами и разрываю карточку в клочья.
Седрик, всё это время наблюдавший за мной, вдруг вскидывается:
— Do you want me to kill that guy?[65]
— Нет! — содрогаясь от одной мысли об этом, восклицаю я. — Кроме того, свести счёты я должна с дамой, а не с её гориллой!
— I don’t kill women[66], — пожимает плечами Седрик.
Я скептически смотрю на него.
— It's а principle[67], — добавляет он и внезапно начинает смеяться. Седрик смеётся! Я встревожилась, не сошёл ли он с ума.
Покатываясь со смеху, Седрик спрашивает:
— Did you just call this guy gorilla?[68]
— Ну да, я назвала его гориллой, а что тут такого?
Седрик своей лапищей хлопает меня по плечу так, что у меня подкашиваются ноги, и глумится:
— That's a good one![69] — Поворачивается к Колетт и склабится: — You kissed а gorilla[70].
Ишь как развеселился. Пожимает мою руку:
— I owe you one![71]
Шикарно, теперь он считает себя моим должником. Пора сматываться из этого сумасшедшего дома, пока не поздно.
Берри, у меня самые скверные предчувствия насчёт Камиллы и свиней. Понимаешь, я не хочу, чтобы они оставались с ней! Это для них просто опасно!
Что нам теперь делать?
МАКС, печальная и замученная
Отправитель: БерриБлу
Получатель: ПинкМаффин
Тема сообщения: Всё намного хуже!
МАКС!
Всё намного хуже! Отправившись к Кулхардту, я ещё не прочитал твоего письма. Но теперь мне ясно, для чего Камилле нужно было вернуть свиней. Ясно мне и то, что мы с тобой обязаны ей помешать! И теперь я знаю как.
Но обо всём по порядку. Я с нетерпением ждал торжественного приёма в музее, радуясь, что наконец-то встречусь с тобой. Тем не менее мне надо было быстренько сбегать к Кулхардту, сообщить ему, что теперь всё в порядке. Да, если бы я прочёл твоё письмо, то едва ли вошёл бы в агентство в таком хорошем настроении.
Не успеваю я закрыть за собой дверь, а Мильфина уже озадачивает меня вопросом:
— Ты не в курсе, на французском побережье занимаются ловлей тунца?
— Без понятия. А вам зачем?
Она бросает банку консервированного тунца поверх громадной кучи всевозможных товаров из своих запасов.
— Да вот, привожу приговор в исполнение.
— Собираетесь выбросить?
— Нет, пожертвовать. В фонд помощи бездомным людям.
— МАКС обрадуется, — киваю я. — А почему вы решили так поступить?
— Приказ начальника. Говорит, чтобы с сегодняшнего дня на моих полках не было ни французских, ни британских товаров. Хочешь — выбери себе что-нибудь. Любишь английскую винную жвачку?
— Нет, спасибо. Всё равно не понимаю, почему… А, дошло! Колетт и Седрик!
— Умный мальчик, — с совершенно дьявольской улыбкой кивает Мильфина.
— То есть между Кулхардтом и Колетт всё кончено?
— Всё кончено. Женщины — опасные создания, Берри Блу. Поэтому и расставание с ними должно быть окончательным и бесповоротным.
Из своего кабинета появляется Липински с полотенцем на шее.