– Варька, ты идиотка, – взвыла Инна Леонидовна. – Не мог он бросить и тебя, и работу! С ним что-то случилось!
Варя продолжала голосить, что он бросил её, старую и необразованную, и нашёл себе учительницу, их ведь полно одиноких. А Инна уже не слушала её, суматошно собираясь. Господи, что на ноги обуть, сапоги ремонту не подлежат, купить не на что. Сунулась в кладовку, наткнулась на мамины боты, которые за десять лет так и не поднялась рука выбросить. У мамы нога была маленькая, но, вроде, она их на шерстяной носок обувала. Налезли. Вот как легко в них! А на вид плевать! Денег мало совсем, карточку проверяла, расчет ещё не перечислили. Всё, пора бежать! В телефон глянула, и на нём почти ничего, надо пополнить:
– Звони в РОНО, узнай адрес, где ночевали, где заседали.
– Не буду! У меня тоже гордость есть!
– Ты что, не понимаешь, что с ним несчастье случилось! Ладно, сама позвоню, некогда тебя уговаривать.
Добиралась больше четырёх часов. Учреждение, проводившее межрегиональную конференцию, называлось пышно – «Институт развития образования», но по сути это были просто курсы усовершенствования учителей. И никого из начальства на месте. С трудом добилась от секретарши, что все в прошлый четверг отметили командировки… и отметили командировку тоже, конечно. Но всё в пределах приличия, даже в кафе не ходили, фуршет с бутербродами в фойе. Закончили после шести, так что, кто из других областей, разъезжать собирались на следующий день. Прежде чем идти в гостиницу, зашла в полицию. Там её даже принимать не хотели, обсмеяли, но она хоть уговорила, чтобы телефон свой дали.
А в гостинице оказалось, что Лёша номер не сдал. С трудом добилась, чтобы ей показали издали его вещи, которые вынесли в камеру хранения. Она потребовала, чтобы открыли сумку и показали, что там. И там оказался паспорт с вложенным в него командировочным удостоверением. Инна Леонидовна, обычно тушующаяся перед хамством, на этот раз сама повела себя как рыночная хабалка. Она завопила, что это они постояльца убили! Она добилась, чтобы дежурный администратор сам позвонил по телефону в полицию.
Тот молодой полицейский, который полчаса отфутболивал её, приехал очень быстро. И с досады устроил администратору прочистку мозгов. Вещи принял сам, выдав расписку. Горничная, открывавшая камеру хранения, помявшись, достала с полки ещё большого бурого медведя в упаковке. Без слов было ясно, что хотела она его зажать, да побоялась. Инна понесла медведя в машину, недоумевая: Танечкиному, что ли, сыночку он его купил? Зачем двухмесячному ребёнку такой подарок?
Вернувшись в отдел, полицейский стал звонить по каким-то номерам, тоскливо поглядывая в темнеющее окно. Ясно, что заканчивался рабочий день, а от Инны Леонидовны теперь не отвяжешься:
– Есть в двух моргах неопознанные трупы. Поедете?
– Конечно…
Прошла через этот ужас. Два мужчины среднего возраста, но другой комплекции. Один слишком длинный, другой слишком плотный. Во втором морге отшатнулась, возмутившись:
– Это старик! Лёше сорок лет!
– Вы приглядитесь повнимательней, – стал уговаривать её сопровождающий. – Человек в смерти меняется.
– Да? И у бритого за четыре дня борода вырастает?
На выходе полицейский ответил на звонок и сказал:
– Давайте во вторую травму подъедем. Там есть один неопознанный. На вид бомж, а там… кто его знает…
В прокуренном салоне полицейской машины было душно, но Инна Леонидовна вся заледенела. А когда вышла на воздух, её и вовсе затрясло. Однако повели её не в подвал и не в отдельно стоящее здание, где обычно морг располагается, а в отделение реанимации. Через стекло предложили взглянуть на пациента. Под капельницей и в прозрачной маске со шлангом на чёрном лице… нет, не он. Но потом рванула дверь и влетела в палату: «Лёшенька!» Её почти силком вывели: «Сюда нельзя!» Потребовали особых примет. Рыдая, глядела на неподвижное тело брата и вспоминала: шрамик над щиколоткой… на подбородке шрам… да, родинка над лопаткой… кажется, левой. Группа крови? Знаю точно, вторая. Он сдавал перед маминой операцией. Обрадованный полицейский вытащил из папки Лёшины документы и совал в руки доктору: «Вот паспорт, что ещё надо?» Доктор его отпихивал: «Не ко мне, это в приёмный покой».
Инна Леонидовна теребила полицейского, чтобы договорился о её пребывании в больнице. Но тут доктора позвали на пост, и он сказал, вернувшись:
– Придётся вашего брата в отделение перевести. Везут людей с большой аварии.
На её расспросы о прогнозах для брата отмахнулся и умчался. Пришли двое из отделения: медсестра и санитарка. Санитарка пожилая, представилась: «Зови меня тётей Шурой». Инна Леонидовна предложила им помочь перетащить его на носилки. И удивительное дело: то волоком из её палаты вытаскивали, а тут никто не пришёл, чтобы сдать больного. Медсестра сама сняла с него маску, махнув Инне Леонидовне: «Это ничего, он сам дышит». Капельницу отключила: «Тут почти вся, как на кровать переложим, я ему новую поставлю, дежурный врач уже сделал назначение». «Не глядя?» Она в ответ только хмыкнула.