Владимир Шулятиков
Письмо партийного работника
Эта превосходная статья перепечатывается нами из № 7 «Рабочего Знамени» – органа Центрально-промышленного района – и служит ответом на статью отзовиста в 5 № той же газеты. Статья отзовиста была помещена, как дискуссионная, с оговоркой редакции «Рабочего Знамени» о ее несогласии с автором. Настоящая статья в 7 № редакцией не оговорена и, значит, выражает мнение самой редакции.
В нумере 5 газеты («Рабочее знамя») напечатано письмо в редакцию: «О плане партийной работы в связи с оценкой текущего момента». В письме говорится о трех различных вещах:
– о том, что «изголодавшаяся народная масса» придет в движение и приведет к революционному выходу из современного положения, при котором «крестьянство нищает с поразительной быстротой, покупательная способность населения падает с каждым месяцем, – а новых рынков сбыта не предвидится никаких»,
– о том, что с.-д. фракции в думе необходимо предложить, чтобы она сложила свои полномочия,
– о перестройке партийной организации «в целях возрождения революции».
Последний проект производит странное впечатление. Выходит, как будто революция возродится, или не возродится в зависимости от того, хорошо ли будет организована партия. До сих пор такая точка зрения составляла достояние полицейских. Охранщики и прокуроры говорили и говорят, что стоит лишь перехватать с.д. и упрятать их в крепкие тюрьмы, стоит лишь уничтожить революционные организации, – и опасность революции или ее возрождения будет устранена.
По существу также рассуждают и анархисты, которые полагают, что революцию можно «начать» или «возродить» в произвольно выбранный ими момент.
Следует думать, что автор письма просто обмолвился: он вероятно хотел сказать о перестройке организации в тех целях, чтобы возрождение революции не застало нас врасплох, чтобы организация не стояла ниже великих требований революции. Но «возродить» революцию никакая перестройка организации не может.
Имеются некоторые странности и в строках, относящихся к 1-му пункту. Автор говорит, например, о господствующей роли «монархически» настроенного дворянства. Он забывает, что монархизм характеризует наше дворянство нисколько не больше, чем октябрьскую и даже кадетскую буржуазию: все эти господа одинаково монархисты, все они с одинаковой рабской почтительностью извиваются перед монархом. Вероятно, автор хотел сказать об экономической реакции, воплощенной в дворянстве, о его порываниях к утраченному крепостническому блаженству.
Не совсем благополучно обстоит дело у автора и в тех строках, где он говорит: «У нас нет конституции, – это отлично сознают все». Было бы очень жаль, если бы кадетский способ критического мышления сделал такие завоевания. Кадеты старались втолковать крестьянам и рабочим, что кадетское министерство удовлетворяет все их основные требования. Конституция для них – полное отрицание классового господства. И конституция для них – как раз тот политический строй, при котором они будут призваны в министерство. Все остальное не конституция, а подделка под конституцию.
С.-д. не поддается на либеральную удочку. Что такое конституция? спрашивает он – и отвечает: конституция – это такой политический строй, при котором тому или иному классу собственников формально (по закону) обеспечивается организованное прямое воздействие на государственные дела. Конституция противоположна самодержавию, при котором собственники преимущественно помещики тоже оказывают безграничное воздействие на всю политику, но это воздействие:
1) не прямое,
2) законом не признано,
3) не организовано.
История знала дворянские конституции, когда дворянство скручивало буржуазию и крестьян (некоторые государства Германии и Польша).
Знала она буржуазные конституции, когда буржуазия либерально расхищала народные средства и скручивала рабочих (Австрия лет 30 тому назад).
На все это были одинаково конституции.
Сознательного рабочего слово конституция не ослепляет. Он знает, что либеральная конституция дает ему большую свободу классовой борьбы, чем конституция тупого дворянства. Но из этого вовсе не следует, что даже дворянская конституция – не конституция.
В самом деле, почему говорит автор, будто «у нас нет конституции»? Современный политический строй России дает огромную свободу для октябрьской буржуазии и правых групп. И свобода эта осуществляется прямым организованным по закону воздействием этих групп на государственные дела. Кадеты кричат, что октябристы никакого воздействия не оказывают, что они просто исполняют волю начальства. Но предоставим кадетам закрывать глаза на действительность. Мы ее не боимся. Мы называем вещи их именами. Гучковы и компания щедрой рукой и беспрекословно выкладывают из кармана народа всякие суммы, каких только потребует министерство. Но почему? Потому что министерство в награду за это дает им полицию, которая усмиряет рабочих, дает им стражников, губернаторов и драгун, которые скручивают крестьян, строит тюрьмы, которые отделяют беспокойных козлищ от кротких овец, вырабатывает законы о земстве, которые обеспечивают преобладание все за тем же Гучковым и компанией, делится с октябристской буржуазией средствами, экспроприированными у народа (Амурская ж.д. и т. п.). Все это октябристская буржуазия признает полезным для себя, и потому всеми силами поддерживает правительство. Значит, отношения правительства и октябристов самые конституционные, почти парламентские: «рука руку моет», «вы – нам, мы – вам». Разумеется, от полицейского усердия правительства иногда влетает и октябристской буржуазии, но все это такие мелочи, которые пока что совершенно подавляются крупными заслугами правительства перед буржуазией. Кадеты говорят, – «у нас нет конституции, и потому нам предстоит объединяющая самые различные классы всенародная борьба за конституцию вообще». Мы должны говорить: «у нас октябрьская конституция, и потому борьба против современного политического строя есть не только борьба против «бюрократии», «крепостного дворянства», но и «классовая борьба непосредственно против буржуазии».