– Да, мы друзья. Я по субботам работаю в магазине рядом с его конторой.
– Кто там, Шейла? – раздался изнутри голос Грэма.
Шейла приоткрыла дверь пошире и пригласила Тину войти.
– Говорит, твоя подруга.
– Тина! – воскликнул Грэм, появившись в прихожей. – Что случилось, милая?
Едва взглянув на обеспокоенное лицо Грэма, полное волнения и заботы, Тина, как всегда, расчувствовалась, и ее голос дрогнул:
– Я ушла от него, Грэм.
– Бог мой! Иди сюда.
Он обнял ее и крепко прижал к себе. Шейла наблюдала за сценой в некотором недоумении.
– Шейла, поставь чайник, пожалуйста, – обернулся к ней Грэм.
Тина взяла себя в руки.
– Не надо, Шейла, я ненадолго. Я просто хотела, чтобы Грэм знал, что произошло. Он всегда был отличным другом, и если бы он мне вчера не помог – я бы никуда не ушла.
– Ты что – забрала его деньги? – недоверчиво спросил Грэм.
Тина натужно улыбнулась:
– До последнего цента. Я нашла небольшую комнатку – буду снимать. Заприметила ее еще пару недель назад, но тогда не хватало денег. Она все еще свободна, так что туда и пойду. Там неплохо, правда! Мебель старовата, а стены такие тонкие, что я слышу, о чем думает парень в соседней комнате, но, по крайней мере, это будет моя собственная комната.
– Он будет тебя искать, – серьезно заметил Грэм.
– Не сомневаюсь. Он знает, где я работаю, так что может наведаться и в магазин, но мне плевать. На людях он и пальцем меня не тронет. Слишком умен для этого.
– Он может проследить, где ты живешь.
– Грэм, слушай, неужели ты думаешь, я всего этого не понимаю? Именно поэтому я так долго и не решалась уйти.
– Извини. Нужна помощь с переездом?
– У меня из вещей – один чемодан, так что перевозить нечего, но все равно спасибо. Слушай, я пойду, у меня еще есть пара дел.
– Как знаешь. Я загляну в магазин в субботу. Береги себя.
Вечером Тина устроилась на диване с чашкой какао и наконец перевела дух. День совершенно измотал ее. Откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза, она мысленно перебирала в памяти события последних лет. Оглядываясь на четыре года своего злополучного замужества, Тина чувствовала странную пустоту. Она не знала, что готовит ей будущее, и эта неизвестность одновременно пугала и будоражила ее. Она порылась в сумке в поисках платка и, так и не обнаружив его, вытряхнула все содержимое на пол. Поверх кучи барахла лежало письмо, которое она нашла в старом костюме. Чувствуя себя страшно неловко, словно она вторгалась в чужую жизнь, Тина подобрала конверт и осторожно его распечатала, стараясь не помять. Письмо было написано аккуратным, немного детским почерком – словно писавшему нечасто доводилось брать в руки ручку. Тина села, подобрав ноги, и начала читать.
Гилбент-роуд, 180
Манчестер
4 сентября 1939 года
Моя дорогая Кристина,
Как ты знаешь, я плохо умею говорить о таких вещах, но у меня так тяжело на сердце, что я не могу не писать. То, что я вчера сделал, – непростительно, но ты должна знать, что причиной тому – мое глубокое потрясение, и что мое вчерашнее поведение никак не отражает моих чувств к тебе. Последние месяцы были самыми счастливыми в моей жизни. Я знаю, что никогда раньше не говорил тебе этого, но я люблю тебя, Крисси, и хочу провести остаток жизни рядом с тобой, чтобы каждый день доказывать тебе это, если ты, конечно, позволишь. Твой отец говорит, что ты не хочешь меня видеть, и я не виню тебя, но теперь мы должны думать не только о нас двоих, но и о нашем ребенке. Я хочу стать хорошим отцом и хорошим мужем. Да, Крисси, столь нескладно и неловко я делаю тебе предложение. Прошу тебя, скажи, что будешь моей женой и что мы будем вместе воспитывать нашего малыша. Война может разделить нас, но душой и сердцем мы всегда будем вместе.
Прости меня, Крисси. Я люблю тебя.
Навечно твой,
Билли
Тина отложила письмо и невольно поежилась. Хотя она никогда не пользовалась полным именем, при крещении ее назвали Кристиной и она мгновенно почувствовала необъяснимую связь с Крисси. Все это было так грустно. Почему Билли не отправил письмо? Что стало с Крисси и ее ребенком? Может, ей стоило попытаться все выяснить и доставить письмо истинному адресату? По крайней мере, это отвлечет ее от собственных проблем.
Глава 4
Весна 1939 года
Билли Стирлинг всегда знал, что неотразим, потому что мать неустанно твердила ему об этом. Ни для кого не стало сюрпризом, что в двадцать один год он был постоянно окружен женским вниманием. Черные волосы, чуть длиннее обычного, были уложены назад бриллиантином, смуглое лицо всегда было чисто выбрито, а идеально ровные зубы сияли ослепительной белизной, что было удивительно, учитывая, сколько сигарет он выкуривал за день. Когда он смеялся, все его лицо освещала лучезарная улыбка, а на щеках появлялись ямочки, придавая ему вид озорного школьника. Глубокий шрам над левой бровью лишь прибавлял шарма его экзотической внешности, а история о том, как он его получил, всегда заставляла восторженных барышень сочувственно вздыхать. Он не помнил об этом случае ровным счетом ничего, но мать повторяла рассказ много раз.