«Я выпадаю из обоймы вновь…»
Я выпадаю из обоймы вновь,
Из чёткого железного удушья.
Так выпала случайная морковь
Из рук того, кто заряжает ружья.
Но всё же у моркови есть удел,
Которого не ведаю с пелёнок:
Стрелок стрелять морковью не хотел,
Но подобрал и съел её ребёнок.
А мой удел, по сути, никакой.
Во мраке человеческих конюшен
Я заклеймён квадратною доской,
Где выжжено небрежное «не нужен».
Не нужен от Камчатки — до Москвы,
Неприменим и неуместен в хоре
За то, что не желаю быть как вы,
Но не могу — как ветер или море…
«Солдатские домики в лёгком налёте снежка…»
Солдатские домики в лёгком налёте снежка.
Зима не спешит и уйдёт, очевидно, не скоро.
И пусть порошит!.. Моя участь в итоге смешна,
И я ограничен дощатой спиною забора.
Ну что же, я рад, что года улетают в трубу,
Тому, что забор обступает доской повсеместной,
Что он — не чета лицемерно-негласным табу,
Что грубо сколочен из истинной плоти древесной.
Так проще, пожалуй; казарма не знает вранья,
Но я интереса к её простоте не питаю.
В зелёной толпе наблюдаю полёт воронья,
Как будто со дна утомлённых пловцов наблюдаю…
«Когда одиночество — это вода…»
Когда одиночество — это вода,
И в ней растворяется путь,
Ведущий на сизые города
Сквозь серо-зелёную муть
Пустыни, которая больше земли,
А плот у тебя бутафорский,
Тогда поперечные горбыли
Сорви, чтоб расстались и доски…
«Над Тольятти метели тень…»
Над Тольятти метели тень,
Снег зализывает пороги.
Нет письма семнадцатый день,
Видно, письма замерзают в дороге…
Но мне чудится: вдоль проводов
Поднялся и летит, нарастая,
На Москву, на Казань, на Ростов
Сквозь метель непонятная стая.
Это письма в полёт повело
В несуразных конвертах без марок,
И несёт их зимы помело
В мир домов, подворотен и арок.
И моё — в их несметном числе —
Полетело гонцом виноватым
К вам, Марина, чей голос и след
Затерялись за военкоматом,
Где снегами пути занесло
И пропели армейские трубы…
А волос вороное крыло,
И глаза, и вишнёвые губы,
Что так долго мерещились мне
В перестуке и грохоте стали,
Отступили в дрожащем окне
И за Сызранью вовсе пропали.
В темноте небывалых кулис
Ни звезды, ни дорожного знака…
Пенелопа не ждёт, а Улисс
Не вернётся в отчизну, однако,
Над Тольятти метели тень,
Снег зализывает пороги.
Нет письма семнадцатый день,
Видно, письма замерзают в дороге…
ПЁТР СОЛОВЕЕВИЧ СОРОКА