— Да там ничего особенного. Он просто пишет, что мои рассказы дошли до них и он читал их партизанам.
Имми развернула письмо и пробежала глазами несколько строк.
— И для чего он тебе пишет обо всем этом? По правде говоря, Хамбали мне никогда не нравился. Уж очень резко он выступал против наших политических лидеров. Особенно меня раздражало, когда он спрашивал: «Какое из своих обещаний ваши лидеры выполнили? Сколько раз они нарушали свои же обещания!»
— Это хорошо, что он задумывался над этим, Имми. Нельзя нарушать обещания, люди ведь помнят о них.
— Да, для тебя все, что сказал Хамбали, все верно. Очевидно, на тебя его идеи сильно повлияли, — Имми подозрительно покосилась на подругу.
Исти сразу же отвела глаза и сказала:
— А почему ты так заботишься о нас? Это наше дело, кто на кого оказывает влияние. Здесь посредники не нужны.
Обе замолчали. Имми медленно сложила письмо.
— А Кус знает, что ты получаешь письма от Хамбали?
— А зачем? Это мое личное дело, Имми. И оно никого не должно касаться.
— Но ведь Кус твой жених! А Хамбали знает, что вы с Кусом решили пожениться? Все это не так просто. Ведь я знаю, что раньше вы с Хамбали были близкими друзьями.
Наступило молчание. Потом Исти тихо сказала:
— Имми, Кус хороший, серьезный человек. Я знаю, что он сильно, даже слишком сильно любит меня. Это даже не любовь, а какое-то самоотречение, какая-то рабская преданность. А мне это часто не нравится. Хамбали совсем другой человек. У него обо всем есть свое мнение, он иногда спорит со мной, с ним мне весело и хорошо, и хоть он никогда не говорил мне о своей любви, с ним я чувствую себя счастливой.
— Но ведь любовь у всех выражается по-разному. А для тебя важно, кто тебя любит сильнее. И я уверена, Исти, что любовь Хамбали, о которой ты говорила сейчас с таким подъемом, ничуть не больше любви Куса. Скорее наоборот. Верь мне, Исти.
— Может быть, но мы не вольны в своих чувствах, верно?
— Это не довод. Если ты выберешь Хамбали, то потом всю жизнь жалеть будешь.
— Но, Имми, а если я выберу Куса? Что же будет тогда? С утра до вечера домашние, заботы, хлопоты по хозяйству. Как и все женщины, я буду шить, готовить, наряжаться, принимать гостей, ходить в гости и только. Я ведь не смогу так жить. А Куса это вполне устраивает, он себе иначе и не мыслит. Другое дело Хамбали. Он понимает меня. Как-то мать упрекнула меня в том, что я не умею вязать. Хамбали тогда сказал: «Женщин, которые умеют вязать, бесчисленное множество. А вот женщин, которые пишут книги и получают за это Нобелевские премии, или женщин, которые были бы крупными государственными деятелями, можно пересчитать по пальцам. Вот хотя бы ты, Исти, — сказал он мне, — кем ты хочешь быть? Одной из миллионов женщин, умеющих вязать, или же одной из немногих женщин-писательниц, женщин — государственных деятелей?» Вот как говорил Хамбали.
— Ты же умная девушка, Исти. Разве ты не можешь приобщить Куса к своему делу? Ведь это будет нетрудно, он так тебя любит. Все-таки я считаю, что с Кусом ты будешь счастлива. — Имми положила книгу на колени Исти и встала.
Через минуту она уже была за оградой. Исти печально смотрела ей вслед и думала: «Эх, Имми, тебе уже много лет, но ты, видно, еще не любила и не была любимой. Хамбали как-то говорил, что девушки в определенном возрасте становятся страшно придирчивыми. Да, Хамбали был прав. А как он хорошо говорил о настоящей любви. Ему так противна была всякая любовь по расчету, та любовь, о которой сейчас говорила Имми».
III
В этот день солнце с утра не показывалось из-за туч и во дворе школы не было обычного оживления. Губы у детишек посинели от холода.
Исти ходила по школьному двору, ей очень хотелось встретить Хаю. «Где же она может быть?» — думала Исти. На душе у нее было сумрачно.
— Госпожа учительница, Мариати принесла вам красные розы, — с улыбкой обратилась к ней одна ученица.
— О, как красиво! Поставь их на стол. Откуда это, Мари? — говорила Исти, но думала она совсем о другом. Беспокойство не покидало ее.
Прозвонил звонок, начались занятия.
— А что с Мими, почему она не пришла сегодня? — спросила Исти, закрывая журнал.
С передней парты поднялась подруга Мими, Ида, и начала торопливо объяснять:
— Вчера вечером голландцы забрали ее отца. Мими очень расстроена. Я заходила за ней, она сидит и плачет. У ее соседей тоже забрали трех человек. Папа говорит, что от голландцев сейчас всего можно ожидать.