На столе стояли плошки с пшенной кашей, горкой лежал редис и лук, ржаной хлеб был нарезан крупными ломтями, в кувшинах вода. Сегодня пятница – постный день.
Еду в госпиталях подавали всегда скромную до безобразия. Конечно, можно было отправиться на постой в какой-нибудь трактир или харчевню и поесть нормально, но какие-нибудь доброхоты могут донести настоятельнице, поскольку мы еще не достаточно далеко уехали от монастыря. Но это еще не так страшно. Самое главное – за ночевку в городе пришлось бы платить свои кровные. А я, между прочим, за прошедший год и так сильно поиздержалась.
Несмотря на то, что все мы даем обет бедности, выжить в этом мире небедным гораздо проще, поэтому приходиться крутиться, как можем. Я имею небольшой доход от одной ткацкой мануфактурки, кузни, пары торговых лавок в Триплисе и нескольких вкладов в банках на разные имена. (Триплис – вольный город) Основную часть денег я перевожу в капитал, а оставшуюся мелочь пускаю на прожитие. Известно, что стяжательство грех, но если мой доход сравнить, например, с епископскими средствами, то я так, мелкий лавочник супротив негоцианта. Ныне большинство братьев и сестер имеют свою маленькую денежку, покровительствуя либо состоя в доле у торговцев или ремесленников. А епископат с бейлифатом на это смотрят сквозь пальцы, зная, что в любой момент могут взять нас за горло, и повода искать не нужно. Впрочем, такие вещи имеют и обратную сторону: случись что, и зависимые от священнослужителей люди с большим рвением поддержат Мать Церковь. Подобное положение устраивает всех: от Папы до последнего золотаря. (Епископат (авт.) – священнослужители высших степеней церковной иерархии входящие в управляющий аппарат духовной части Единой церкви. Бейлифат (авт.) – священнослужители высших степеней церковной иерархии входящие в управляющий аппарат боевой части Единой церкви)
На протяжении всей трапезы я чувствовала на себе чей-то взгляд. Пыталась определить, кто бы это мог быть, даже оглядывалась украдкой, но так и не смогла. За столами сидели около десятка паломников, трое братьев из непонятно какого ордена, несколько путешествующих монахов из духовенства и сопровождающие их беллаторы из ордена Святого Георга, четверо из братьев-прислуживающих. (Беллатор (bellator) – воин (лат.)) Кто из них – неизвестно. Ели в молчании. Под конец я настолько извелась от сверлящего меня взгляда, что едва сдерживала желание выскочить отсюда. Но вот вечеря практически закончилась, и настоятель поднялся со своего места, ознаменовав ее завершение. Мы тоже встали, и только направились к выходу, чтоб пойти к себе, как Агнесс обратилась ко мне с вопросом.
Герта тут же оборвала ее:
– Рот закрой! – так яростно прошипела она, что Агнесс прикусила язык. Та-ак! Похоже, и старшей сестре что-то не понравилось во время трапезы.
Мы в полном молчании поднялись в келью, только начали распаковывать вещи, как Гертруда обратилась к девочке:
– Еще раз чего-нибудь спросишь при посторонних – месяц заставлю молчать! – да-а, старшая сестра не на шутку рассвирепела.
Агнесс сникла и нахохлилась, вроде как собираясь заплакать. Я же, не обращая внимания на ее понурый вид, тихо спросила у Герты:
– Тоже почувствовала?
– Тут бревно только не заметит… – так же тихо ответила та. – Но кто это был, я так и не определила. А ты? – обратилась она к Юзе, которая на своем топчане расстилала постель.
– Да вы обе дурью маетесь! Мерещится вам, что ни попадя.
– Ничего нам не мерещится, – немного возмущенно ответила я сестре, отрываясь от разбора сумки. – За нами наблюдали. Значит я была права, когда заставила всех напялить на себя доспехи.
– Чего права-то?! – возмутилась Юозапа, бросив расправлять одеяло и подходя ко мне. – Теперь будем таскаться с ними за спинами, ни к уму, ни к сердцу.
– Вот и хорошо, – из ее фразы я умудрилась сделать немного нелогичный вывод. – Зато эти загадочные соглядатаи не знают, что они у нас есть. Только как бы нам поступить, чтоб они и дальше не знали?
– Да кому мы нужны?! – возмущенно возразила Юза.
– Может сделать вид, что мы ничего не заметили? Выедем так, а потом переоденемся за городом, – предложила Герта, не обращая внимания на последнюю реплику сестры. Когда Гертруда чувствовала даже смутную угрозу, она предпочитала встречать ее во всеоружии.
– А я не собираюсь опять туда-сюда с одеждой бултыхаться! – меж тем продолжила сопротивляться Юозапа. – Надоело! Сначала Фиря чудит, а теперь ты тоже! И вообще…