– Непременно начну, ваше преосвященство, – утвердительно кивнул Боклерк. – Только я заранее интересуюсь, можно ли мне, чтобы поиски продвигались более быстро привлекать здешних братьев-библиотекарей?
Епископ сразу же отрицательно замахал рукой.
– Нет, ни в коем случае! Нужно постараться всевозможными способами избежать огласки. Никто не должен знать, что именно мы ищем. Я даже согласен гораздо больше времени просидеть здесь, нежели допустить распространение важных нам сведений. Неужели ты думаешь, что братья-библиотекари не доложат настоятелю о наших интересах, а тот в свою очередь не сообщит об этом Убертину? А он знатный сплетник. Такие известия с легкостью достигнут подножия Святого престола за какой-нибудь месяц, а там все кому не лень кинуться вставлять нам палки в колеса. Упаси меня Господь от этого! Нет, Боклерк, лучше уж я поморожу свои старые кости в этих неприспособленных апартаментах, чем позволю подобное! – Констанс поежился от очередного сквозняка, возникшего из-за особо сильного порыва стихии за каменными стенами. Ветер тоскливо завыл в дымоходе. – Кстати, ты уже приготовил мне глиняную грелку в постель? Терпеть не могу, ложиться в холодную.
– Сию секунду, – секретарь торопливо поднялся со своего места. – Сейчас поду проверю, вскипела ли вода, наполню и тут же положу. Мне кажется, все должно быть готово.
– Хорошо бы, – благодарно кивнул Констанс. – День был чересчур длинный, суетный. Я уже не столь молод, чтоб еще и ночь проводить в неустанном бдении.
Его преосвященство сидел, подле растопленного камина, накрыв меховым покрывалом колени, которые сегодня из-за разыгравшейся погоды немилосердно ломило, и внимательно изучал очередную часть из найденных секретарем в библиотеке документов. В комнату стремительно зашел брат Боклерк. Епископ оторвался от чтения, и, подняв голову, спросил:
– Неужели тебя вновь посмели не пустить к старым архивам?
С самого начала, когда Констанс только приехал в монастырь в Крисовах, священнослужители во главе с настоятелем Дьедоне создавали разнообразные трудности для его пребывания в обители. Началось все с необустроенных покоев, в которые поселили его преосвященство, затем не пригласили провести воскресный молебен, как полагалось бы по старшинству сана. Этим, а так же другими досадными мелочами епископу давали понять насколько он здесь нежеланный гость. Братья устраивали препоны в работе его секретарю: то не пускали в библиотеку, то не предоставляли нужные сведения в архивах, и Боклерку приходилось самостоятельно забираться по шатким стремянкам на верхние полки стеллажей и снимать многофунтовые фолианты без посторонней помощи. Из-за этих козней Констанс уже не раз 'беседовал' с его высокопреподобием настоятелем Дьедоне. В таких разговорах они непременно наносили друг другу массу завуалированных оскорблений. А иногда епископ и вовсе вынужден был опускаться до банальных угроз, чтоб получить для секретаря доступ к документам. Однако каким бы образом братья ни старались, чтобы его преосвященство покинул обитель, епископ упорно сносил тяготы, а Боклерк неуклонно продолжал разбираться в архивах. Вот и на этот раз он не так давно отправился в библиотеку, как уже вернулся обратно и похоже с пустыми руками.
– Нет, ваше преосвященство, – отрицательно качнул головой секретарь. – Пока пускают. После вашего последнего разговора разрешение все еще действует, но я поспешил к вам не поэтому. Прибыл гонец из нашего ауберга с известиями от старшего брата Джарвиса.