– Все, все. Я сама, не маленькая, – заворчала она. Юза принимала только минимально необходимую помощь.
Гертруда тем временем подошла к лошадям, проверила работу нашей младшей сестры и, поискав ее, громко позвала:
– Агнесс, давай сюда! – похоже, Гертруда решила не спускать глаз с младшей сестры.
Едва девочка подошла к ней, как она, не давая времени на раздумья, вновь затащила ее в седло. Я отвязала поводья чужих лошадей от деревьев, подвела скакунов к нашим, и только одного передала Герте – все-таки за Агнесс следить; а двух взяла себе. От седел мы их уже избавили, бросив тут же, незачем лишние следы для будущих хозяев оставлять. Напоследок проверила, чтобы ничего не забыли, и только потом уселась верхом.
– И как поедем? – задала самый главный вопрос Юозапа, утвердившись на своем жеребце.
Я озадаченно почесала кончик носа, а потом, припомнив окрестности предложила:
– Вы втроем прежним путем вернетесь на дорогу, а я сделаю небольшой крюк. Состыкуемся ближе к вечеру. За Кривым Холмом есть ручеек, неподалеку и заночуем. Герта ты найдешь? Мы пару раз там останавливались.
Старшая сестра недовольно скривилась, и предложила свой вариант:
– Может лучше в 'Трех крепнях'? Трактирчик неплохой.
– Герта, ну какие нам 'крепни'. Березняки деревня здоровая. Не приведи Бог, там нас кто-нибудь дожидается! – возразила я. – Пара ночей в поле еще ни кого не убили.
Гертруда пожала плечами и бросила:
– Смотри, мое дело предложить. Давай, мы поехали, – и первой развернув коня, возглавила кавалькаду в сторону дороги.
– Лошадь отпустите подальше отсюда, – спохватившись, прокричала я им в след, на что сестра только махнула рукой.
Я дождалась, пока сестры пересекут поле, а потом тронулась направо, вдоль кромки деревьев.
День выдался ясным и солнечным. На всякий случай я попетляла, закладывая невероятные виражи с двумя лошадьми в поводу, пускалась вскачь через поля и лесные опушки, то, возвращаясь на дорогу, и проезжала обратно. Я оставляла за собой как можно больше отметин, чтоб направить возможную погоню по ложному следу. Конечно, если этих братьев хватятся, скажем, через неделю, то все мои труды выеденного яйца не будут стоить, но предосторожность превыше всего. Лошадей отпустила возле глухой и бедной деревеньки. Хотя 'глухой' – громко сказано. Эта часть страны была довольно густо заселена и невозделанной земли практически неосталось, центральные области. Вдруг, коняшки пригодятся в хозяйстве? Правда, из приученной к седлу лошади никудышная тягловая сила. Скорее всего, их продадут по-тихому или поменяют на что-нибудь нужное, но это уже не мои заботы. Потом вновь выбралась на одну из проселочных дорог и постаралась держаться направления намеченного для сестер.
Лишь когда солнце коснулось земли, собираясь уйти на покой, я добралась до кривобокого холма, и, обогнув его с левой почти что отвесной стороны, стала искать сестер. Светило быстро опустилось за горизонт, так что стоянку, хитро устроенную Гертрудой в густом березняке, я нашла по чистой случайности, буквально свалившись им на головы.
– И где тебя носило? – первое, что я услышала от Юозапы.
– Да так, болталась то тут, то там, – ответила немного смутившись.
– Оно и видно.
– Как твое плечо? – поинтересовалась я у нее.
– Нормально, обойдется без твоего внимания, – похоже, сестра еще злится из-за ранения. – Уже пару часов тебя дожидаемся.
– Там все в полном порядке. Я посмотрела: слегка кровит, но, думаю, что к утру перестанет, – сообщила мне вышедшая из темноты Герта. В руке она несла котелок полный воды. – Агнесс, лошадь прими!
– А что сразу…
– Я сказала, лошадь прими!
Следом появилась Агнесс в рубашке, к подолу которой были привязаны кальцони, закатанные до колен. Ноги босые, а в руке связка из четырех рыбин. На голове у нее красовался съехавший набок горжет, видимо урок Юозапы пошел впрок. Девочка аккуратно положила выловленную рыбу на лопух, тяжело вздохнула и протянула руку.
– Давайте…
Я передала поводья и она увела Пятого в темноту, где пофыркивали остальные лошади. Уже привык к ней, зараза, дается в руки. Сестры сняли доспехи, я решила последовать их примеру. Болтаться круглые сутки, имея на плечах около трех стоунов, удовольствие ниже среднего. (1 стоун – 6,35 кг.) Обычно свое снаряжение мы возим увязанное в тюки и притороченное к седлам, и лишь во время боевых действий облачаемся. В данной же ситуации моя мнительность избавила нас от возможных ранений, а Юозапе сохранила плечо. Не будь на ней положенной амуниции, болт прошил бы ее насквозь, и неизвестно как могло тогда дело обернуться.