Ну, наконец-то можно, а то попробуй, скажи что-нибудь без ее ведома. Та-ак прилетит!
– Агнесс, девочка моя, – осторожно начала я, разница между нами в возрасте была более десяти лет, так что подобное обращение казалось уместным. – Скажи, откуда ты такая взялась на наши головы? – та молчала, уставившись на закопченный бок котелка. – Ну?
Младшая сестра сначала, помялась, повздыхала, надеясь вызвать наше сочувствие, но не дождалась. Не выдержав молчаливого давления с моей стороны, она поднялась, подошла к сложенным в стороне сумкам, и, откапав в них что-то, принесла к огню. Им оказался сложенный вчетверо лист.
– Вот, – она протянула его мне. Я прочла.
– И что? Поверь, я безмерно рада, что придется оставить тебя у августинцев, но ты не находишь – подобного объяснения как-то маловато.
– Я племянница матери настоятельницы, – выдала Агнесс с неохотой.
– Дальше! Мне каждое слово из тебя клещами тянуть?
– Все.
– Все? А откуда ты? Из какого монастыря? Только сказки про боевой мне не рассказывай! – я принялась забрасывать ее вопросами. Нужно было немедленно выяснить, кого же навязали на нашу голову.
– Мне тетка Серафима рассказывать не велела, – уперлась та.
– Да мне как-то плевать, что велела тебе Серафима! – вмешалась в допрос Гертруда. – Ты не находишь, девочка, мы не в той ситуации, чтобы скрытничать, и, возможно, из-за тебя попали в переделку. Рассказывай давай! А если будешь молчать – отправлю на все четыре стороны, и чихать мне на материн гнев! – ну это уже Герта блефовала вчистую. Случись что с этой девочкой, с нас шкуру с живых спустят и скажут: что так и было! Мы периодически слышали от настоятельницы: моя сестра то, моя племянница се! Теперь придется ее на руках носить и пылинки сдувать.
– Меня матушка к тетушке отправила…
– Так, стоп. Во-первых: какая матушка? – уточнила Гертруда.
– Моя родная мать, ну которая родила меня, отправила в монастырь. Тетя представила как сестру, зачем, правда не знаю.
– Не заливай! – вставила Юозапа, внимательно прислушивающаяся к разговору.
– Я, честно, не знаю! – чуть не заплакала Агнесс.
– И выходит, ты ни какая не сестра? – уточнила я.
– Да. Ой, я не знаю, почему меня так назвали.
– Уж повезло, так повезло! – вздохнула Герта. – Наплачемся мы с ней! А ты хоть что-нибудь из воинской науки знаешь? – похоже, сестра решила точно установить: с чем мы вынуждены иметь дело.
– Ничего, – сдавленно всхлипнула та.
– Не реви! – только слез мне здесь не хватало.
– А что ты умеешь? – продолжала допытываться Гертруда.
– Читать, писать, считать…
– Это мы и сами умеем.
– Вышивать, теперь еще лошадей чистить…
– Шить умеешь? – неожиданно поинтересовалась Юза. Та-ак, понятно, откуда ветер дует. Рубашку, похоже, еще никто не стирал и не штопал. – А стирать? – нет, ну я точно оказалась права! Девочка кивнула. – Замечательно!
– Это все лирика, – оборвала я их. – То есть ты понятия не имеешь, зачем тебя отправили к тетке, и не знаешь, что это были за братья, напавшие на нас?
– Нет.
– Врать не смей. Узнаю, шкуру спущу, – пообещала я, а сама в голове лихорадочно прикидывала: могли ли эти неизвестные нападавшие нацеливаться именно на племянницу настоятельницы. Только этого до кучи не хватало!
А Агнесс тем временем утерла слезы с лица, и, шмыгнув носом, сказала:
– Я не знаю их, правда-правда, не знаю. Может съездим к нам домой, и тогда станет все понятно?!
– Ага, сейчас! Все бросила и побежала! Сказано: к августинцам доставить, значит к августинцам! А будешь сопротивляться, свяжу и так довезу! – только не хватало мне еще по всем округам мотаться. И так твориться не пойми что, и она еще неизвестно куда стаскаться предлагает…
– Все, хватит трепаться! – прервала нас Гертруда.
За это время, пока мы пытались выжать из девочки сведения, вода успела вскипеть и старшая сестра принялась заваривать травы, значит и рыба должна быть готова. Пока Герта возилась с заваром, я отгребла почти остывшие угли – пригодилась палочка – и выкатила запекшиеся рыбины. Глина нигде не треснула. Замечательно! Затолкала на заранее приготовленные листья лопуха и раздала сестрам.
Агнесс с недоумением уставилась на поданное ей нечто в золе.
– Не знаешь как есть? – спросила Юозапа, девочка помотала головой, мол, не знает. – Смотри. – Юза проворным движением ножа проковыряла с боку дырочку, подцепила, и глиняная корка с легкостью отошла, обнажив дымящийся рыбий бок. – Готово. Только соль возьми. Ой, ладно, дай сюда, – смилостивилась она, видя неуверенные движения. Отдала ей свою вскрытую порцию, и принялась проделывать тоже с другой.