– Верус!
На вопль вышел заспанный хозяин, почесал большой живот, и, бросив на нас хмурый взгляд, выдал.
– Оплачено, отпускай, – потом громогласно зевнул, развернулся и утопал прочь.
Здоровяк убрал руку. Мы вышли. Ну и обслуга здесь, ишь как пасут клиентов, а то вдруг смоются не заплатив.
Под небольшим навесом стояли наши лошади, других не было. Свели что ли? Это наши чужому в руки не дадутся. А вот седла отсутствовали. Вот гады! Но нет зря наговариваю: вон давешний мужичек тянет Гертрудино.
Мы оседлали коней и выехали за ограду.
– Ну что, сестры, с Богом! – попрощалась с нами Юозапа.
– Давай, с Господом! – махнула я в ответ рукой. – Если все сложится удачно – встретимся.
Гертруда тоже махнула им на прощанье и мы, направились вниз по улице, прочь от городских стен. Ехали не оборачиваясь, потому что оглядываться плохая примета.
Глава 5.
К обеду небо прояснело, воздух потеплел, и лужи стали подсыхать на глазах. Лошади уже не вязли в грязи, и мы довольно быстро продвигались в сторону монастыря. Если мы удержим такой темп всю дорогу, то к вечеру будем в монастыре у августинцев.
В пути я любовалась окружающим меня природным великолепием. Вообще места близь Горличей очень красивые, такие редко где встретишь. Это и необозримые просторы разнотравных лугов, и серебристая лента Вихлястой сверкающая в лучах солнца… Дорога все петляет меж холмов; по обе стороны от нее то тут, то там огромные каменные валуны. Начало предгорий. Вот невероятно прозрачное голубое небо разорвал пронзительный клекот пустельги. А далеко на горизонте, словно бы нарисованные на небосводе с белоснежными шапками снегов притягивали взгляд горы…
Ближе к вечеру, когда от голода начало подводить живот, мы наконец-то добрались до монастырского бастида. Кони тоже устали, и с нашей стороны было бы жестоко их подгонять. Еще четверть часа пришлось трястись по перепаханному орденскими лошадями ристалищу, прежде чем доехали до барбакана. Решетка оказалась опущена, за ней в глубине караульного помещения стояли трое братьев с алебардами. Никак не отреагировав на наше неспешное появление, они увлеченно о чем-то разговаривали.
Чуть подождав для верности, старшая сестра прокричала:
– Герсу поднимите! – голос у нее был весьма зычный, такой, что докрикиваться милое дело. (Герса – решетка)
– Зачем? – раздалось в ответ.
– Пакет срочный! – продолжила надрывать горло Гертруда.
– Откуда?
– Я что, так и буду ор… кричать? Сюда подойдите! – и тише добавила. – Уроды, всю глотку с ними сорвешь.
Один из братьев не торопясь, подошел к прутьям решетки.
– Откуда? – с ленцой в голосе повторил он.
– Боевой Женский Орден Святой Великомученицы Софии Костелийской, – заученно протараторила я. – Срочный пакет его высокопреподобию настоятелю Жофруа.
– Видели мы, как вы срочно от ворот ехали, – так же вяло ответил брат.
– Слушай. Ты, – чтобы не сорваться на грубость Герта четко по отдельности выговаривала слова. – Кони у нас не железные. Раз говорят срочный, значит срочный!
Брат-охранник в раздумье чуть помолчал, а после выдал:
– Может, завтра приедете?
От подобных слов, я чуть с коня не свалилась. Ничего себе предложение?! Таким образом нас еще никогда не встречали.
У Гертруды поначалу даже чуть челюсть отвисла, но, кое-как справившись с собой, она выдавила:
– Ты что, ополоумел? – и уже увереннее продолжила: – Герсу подними, придурок! Мы не для того сюда две с лишним недели задницы мозолили, чтоб с тобой в воротах препираться! – так! Похоже сестра начала закипать…
– Ладно, – ответил охранник и ушел куда-то в глубь помещения.
Минут десять мы стояли и просто ждали, когда поднимут решетку, перегораживающую въезд. Наконец чудо свершилось, и она плавно поползла вверх. Я пришпорила жеребца и, пригнув голову, следом за сестрой въехала вовнутрь. Там никого не оказалось, похоже, браться убрались от греха подальше в караулку. Прежде чем попасть к подъемному мосту, ведущему за внешние стены монастыря, мы пересекли круглый двор барбакана. Звук лязгающих подков по брусчатке гулким эхом отражался от стен. Крутанув головой по сторонам, я невольно для себя отметила, что у августинцев тоже все серьезно построено, не хуже чем у варфоломейцев.