ПЕЙТЕ КЕФИР!
«Хорошо, что старые плакаты заклеивают новыми», — подумал Володя и весело подмигнул розовому малышу и белой бутылке.
КОГДА УЕЗЖАЕТ ДРУГ
ак позвать друга? Постучать в окно. А если оно высоко над землей, свистнуть. Как следует свистнуть и ждать, пока в окне не покажутся десять растопыренных пальцев и прижатый к стеклу нос.
Довольно-таки смешной портрет в оконной раме. Но ты не видишь ничего смешного. Для тебя этот портрет вполне нормальный, хотя и со сплюснутым носом.
Куница свистнул три раза. И еще два раза. Он свистел добросовестно, глубоко засовывая в рот четыре пальца. Но никто не появлялся в окне. Может быть, Володька не слышит или думает, что свистят не ему?
Тогда Куница поднял с земли камень. Небольшой шершавый камушек. И запустил его в окно, предварительно прищурив глаз. Стекло трынькнуло, и камень отскочил, как от барабана. В окне показалось лицо. Незнакомая женщина размахивала кулаком и кривила рот. Рот ругался, но слов не было слышно, как в кино, когда портится звук.
Может быть, Куница ошибся окном?
Так прямо он и ошибется! Он всю жизнь свистит под этим окном. И всю жизнь запускает в него камушки. И окно всегда улыбается Кунице. А сейчас оно состроило рожу.
Куница отвернулся и зашагал прочь.
Когда человек возвращается из больницы, после того как ему вырежут аппендицит, он готов ко всяким переменам. Например, за время его отсутствия могли сломать на углу покосившийся дом или перерыть мостовую, а в школе мог появиться новый учитель рисования. Но того, что не окажется Володьки и выяснится, что Володька уехал навсегда, — этого Куница никак не предвидел. Ему никогда и в голову не приходило, что Володька может уехать навсегда и его окно достанется чужим, незнакомым людям.
Куница пал духом. Он ходил как потерянный и все думал, думал о Володьке.
Куница — здоровый круглолобый парень. Брови у него слегка приподняты, а под ними глаза с хитринкой. Куница не даст себя в обиду, сам кого хочешь обидит. А Володька был худым и щуплым. На год младше Куницы и на голову ниже.
Если твой друг на голову ниже, то ничего не стоит отнять у него сани. Сани раздобыл Володька и принес их к ледяной горке. Он собирался съехать первым, потому что сани раздобыл он, а не Куница. Но Куница ухватился за сани и стал их вырывать. При этом он кричал:
— Не отдашь — получишь! Не отдашь…
По справедливости первым должен был съехать Володька. Он принес сани. Но возле горки кружилась Ира. И Куница хотел блеснуть перед ней силой.
Володька не отдавал сани. Он крепко держал их. Но Куница сильнее. Он отнял у друга сани и полез с ними на гору. Ему совсем расхотелось съезжать на санях. Но он съехал. Из-за Иры. А Володька стоял внизу и молчал от обиды.
Если бы Куница знал, что Володька уедет, он не вцепился бы в сани как клещ. Пусть Ирка думает о нем что хочет. Ему наплевать на Ирку. Разве ее можно сравнить с Володькой? Но когда человек живет у тебя под боком и никуда не уезжает, у него можно отнять сани.
Вообще Куница часто обижал Володьку. Володька был слабее и все прощал ему. Умные люди пристают к чужим мальчишкам. Их не жалко. И они никуда не уедут до самой смерти. А подлые лезут с кулаками к своим друзьям.
Володька не хотел драться Не потому, что трусил. Он не хотел драться с товарищем. Но Куница так наседал, что пришлось. Это было вечером, во дворе. Из-за чего Куница полез к Володьке? Просто некуда было девать силы. И было дрянное настроение. И хотелось кому-нибудь вмазать. А вмазать всего безопаснее Володьке. Такой он, Куница. Бестолковый, подлый человек.
Теперь можно свистеть хоть целый день и можно швырять в окно маленькие камушки — не будет растопыренных пальцев и сплюснутого носа. А когда вместо друга из окна смотрит сердитая рожа, то хочется не свистеть, а поднять камень и запустить им в окно.
Если бы знать, что Володька уедет!
Куница поплелся во двор. На улице чернел асфальт, а во дворе еще хранился снег, словно весна второпях не успела свернуть в подворотню. Ребята катались на санях, возились, играли в снежки. Маленькие, большие, всякие. Но Кунице казалось, что двор пустой. Никого нет. Не с кем перекинуться словом.
Если бы он действительно знал, что Володька уедет, он жил бы иначе. Он дорожил бы каждым днем, проведенным с Володькой. И не было бы этой истории с Гогой.
Кунице не хотелось сейчас вспоминать про Гогу. Теперь Гога был ему противен. Но тогда Куница прямо-таки ошалел от Гогиной куртки на «молниях», от Гогиной походки, от Гогиного умения никого не замечать. Гога появился во дворе в каникулы: приехал к тете из другого города. Он держал руки в карманах и ловко поддавал ледышку ногой. А Куница с открытым ртом следил за ним. Потом ледышка надоела Гоге, он подошел к Кунице и сказал:
— Хочешь курить?
Куница никогда в жизни не курил. И он не знал, хочет он курить или не хочет. На всякий случай он сказал:
— Хочу!
Гога вынул из кармана хрустящую пачку и небрежно протянул ее Кунице. Куница нагнулся, вытянул белую сигарету и сунул ее в рот, как конфету. Но «конфета» оказалась горькой, и Куница стал плеваться.
— Ерунда! — сказал Гога. — Привыкнешь.
Они зашли за угол дома. Куница закурил.
Курить было противно. Куница сопел, плевался. Ему казалось, что он весь наполнен едким дымом и поэтому изо рта, из носа, а может быть, из ушей валит синий, обжигающий дым. Гоге тоже было нелегко курить. Но он держал фасон. И Куница старался держать фасон.
Потом Гога бросил сигарету, сплюнул и сказал:
— Хорошо!
И Куница тут же подпел ему:
— Хорошо! — и поплелся следом за Гогой, очень довольный собой.
Все каникулы Куница не отходил от приезжего мальчишки. Проходя мимо Володьки, он слегка кивал ему головой, а иногда просто не замечал его. В кино, на стадион он ходил с Гогой. А друга не звал: боялся, что Гога начнет дружить с Володькой.
Куница стал до противности важным. Он старался во всем подражать Гоге. И даже стал носить в кармане пачку сигарет, хотя от одной мысли о курении ему становилось тошно. А Володька скучал. И он с обидой смотрел на важного и надутого Куницу.
А потом Гога уехал. И Куница снова подкатил к Володьке. И тот простил его.
Если бы знать, что Володька уедет!
А может быть, Володька потому и уехал, что крепко обиделся на Куницу. Терпел-терпел, а потом взял и уехал. Где теперь его окно? До него не докинешь камушек. И даже самый сильный свист не долетит до нового Володькиного окна. Куница никогда не простит себе, что Володька уехал.
Он совсем скис. Целый день слонялся по квартире и ничем не хотел заниматься. Несколько раз мама спрашивала его:
— Что ты такой мрачный? У тебя болит аппендицит?
При чем здесь аппендицит! У Куницы теперь все болит, оттого что Володька уехал.
Куница вспомнил, как друг попросил у него ножик. Ножик был ржавый и тупой. Он складывался с таким трудом, что однажды прихватил палец. У Куницы этот ножик лежал на дне ящика. И он натыкался на нож, когда что-нибудь искал. Володьке очень хотелось иметь этот ножик. Он бы начистил его песком и носил в кармане. А у Куницы был новый нож — зачем ему старый? Он просто жмот. Самый настоящий жмот.
Если бы Володька вернулся, он бы отдал ему старый нож. Сам бы начистил его. Пусть блестит, как зеркальце.
Куница вдруг забыл, что у него есть мама, и папа, и сестренка Наташка. Он почувствовал себя одиноким и несчастным. Круглым сиротой. Потому что уехал Володька.
Ночью он долго не мог уснуть. Все думал, думал.
Надо жить так, чтобы друзья не уезжали от тебя, чтобы они откликались на свист. И чтобы прижимались носом к стеклу, если бросить в окно небольшой шершавый камушек.