— «Не говори: «Отчего это прежние дни были лучше нынешних?» Потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом».
— Что?! — почему-то обиженно спросил один из них.
Я ответил:
— Это еще более двух тысяч лет назад вам было сказано.
Все это я вспоминаю сейчас, когда в операционной идет обычная борьба за жизнь. Ситуация довольно тривиальная. Тяжелая поездная травма. Молодая женщина. Шок. Переломы ребер, ног и разрывы органов в животе. Операция закончена. Выводят из шока. Не хватает крови.
Я смотрю, кто из ребят как помогает, как принимает участие, как волнуется.
Когда я узнал, что привезли такую тяжелую больную, побежал к ребятам в общежитие — погнать их в больницу.
Один читал журнал.
Один молча курил.
Двое в зале играли в бадминтон.
Один тихо, бессловесно бренчал на гитаре.
А он спал. В руках он держал «Клинические лекции по терапии». На стуле рядом «Клиническое толкование лабораторных исследований». На тумбочке «Клинические очерки по фармакологии».
Ребята встрепенулись — кто стал собираться, а кто подхватился сразу и побежал.
А он спал.
Я разбудил.
— Вставай. В больницу привезли тяжелую травму. Беги в операционную.
— Я после дежурства.
— Ну и что?! Один, что ли? Подумаешь, дежурство! Что ж, приходить утром и спать?
— Я всю ночь не спал.
— А как мы, врачи, после дежурства? Ведь не домой идем, а остаемся работать.
Я, конечно, совершил ошибку. Надо было повернуться и пойти, а не разводить дискуссию. Не давать повод разглагольствованиям.
— Пока есть возможность — надо спать. А будем работать — будет видно.
Встал с кровати, проглотил витамины и взялся за гантели.
Я повернулся, вышел из комнаты и пошел в больницу.
Смотрю, он выскочил из школы, обогнал меня, несколько заискивающе взглянул на бегу и устремился в сторону больницы.
И не надо было вступать с ним в пререкания. Ишь как побежал!
В операционной я гость. Я просто смотрю. Работают свои, местные врачи. Если будет нужда во мне, скажут.
Ребята предлагают поднимать давление различными, известными им препаратами. Не хватает теоретической логики. С точки зрения практики — правы: шок, низкое давление. Надо его поднять. Значит, нужно использовать соответствующие препараты.
А нет чтобы подумать, что шок с кровопотерей, что мало гемоглобина, что кислород поэтому некому разносить по всему телу. Значит, лучше перелить кровь и добавить гемоглобин, а препараты — это подспорье только должно быть.
Мы в институте часто идем на поводу у студентов. Они все просят: практику, практику. Вот и таскаем их на перевязки, да учим делать уколы, да показываем, как кровь переливают. Подумаешь, это и без врачей можно делать! А лучше бы во время занятий теорией больше занимались да к книгам приучались. А практику пусть сами постигают, а после или по ходу пусть спрашивают, кому интересно. Да и на практике пусть сами хватают больше. Что, кстати, они и делают. Пусть они сами будут заинтересованы в практике. А то адреналин, норадреналин, гидрокортизон, поливенол! Их вон сколько придумали!
Препараты применить можно — да кровь нужней. Читали бы лучше больше, Толстого, например. Как Кутузов действовал при Бородине. Смотрел на обстоятельства. Помогал естественному течению событий. А то они как наполеоновский Груши при Ватерлоо: как научено, так и делают, а обстоятельства-то другие. Не брать милости у природы, а искать милости, которые создает естество. Не химические препараты, а естественная кровь. Наберут так практики побольше, узнают все, КАК делать, — уже специалисты.
Как-то нелепо я размышлял, почти полностью отключившись от реальной обстановки, пока меня не вернуло к действительности тревожное: опять давление падает!
— Переливайте кровь.
— Последняя ампула кончается.
— А где ж кровь? Заказывали ведь!
— Говорят, самолет вылетел. Или сейчас должен вылететь.
— A-а, нечистая сила! К тому ж и группа крови редкая…
Гантельщик сидит на свободном операционном столе и смотрит. Лицо немного испуганное. Глаза — кругляшки. За его спиной, облокотившись на стол, стоит другой студент и слушает, что говорит ему этот. А этот, гантельщик несчастный, говорит очень обидные для меня вещи. И мне просто плакать хочется.
— Не-е, хирургом не пойду. Вот такие-то штуковины! Да это ведь каждый день может быть. Да еще дежурства!
А я-то по наивности считал, что в этом и есть основная привлекательность хирургии для несмышленышей. Идиот я.