Жена попросила приехавших со «скорой помощью» врачей отвезти его в больницу, где работал Борис Дмитриевич.
Борис Дмитриевич осмотрел его в приемном отделении. В этой же комнате сидел и дежурный невропатолог. Сначала они коротенько расспросили больного, то есть приятеля Бориса — Виктора. Потом он показал свои ноги. Невропатолог свистнул. Борис двинул его ногой.
— Что, Борь, худо?
— Подожди.
Борис Дмитриевич стал щупать посиневшие, мраморно-пятнистые, холодные ноги. Сначала внизу. Потом под коленкой, потом еще выше.
— Что щупаешь?
— Пульс.
— А ты на руке пощупай.
— Не шути. Я на работе.
— А мне не до шуток, Боря. Пульс ведь можно щупать на руке.
— У тебя болит нога. Кровь не проходит. Чтоб узнать, в каком месте закупорка, запруда, я и щупаю.
— Закупорка сосуда?
Но Борис Дмитриевич ломал комедию. По виду ног было ясно, что закупорка намного выше, что нащупать он все равно ничего не сможет, но Борис Дмитриевич не знал, что ему сказать, своему другу. Он щупал пульс, он оттягивал время, он придумывал линию поведения, он делал вид, что думает над болезнью. Потом повернулся к невропатологу — слава богу, что он тут был:
— Видишь, недолго были боли в ногах, а потом сразу хоп — и перекрылась система. Если долго — склероз, например, медленно развивается, — могут успеть образоваться обходные сосуды для ног. В обход основной магистрали. А тут несколько дней — и полностью. Тромбоз, конечно. Почему только? Да, Вить, закупорка. Надо прочистить трубки, так сказать, артерии. Надо срочно оперировать.
— Ты, Боря, прост, как гений. Посмотрел простодушно — Отелло доверчив.
— Что-что? — спросил с удивлением невропатолог.
— Виктор в своей обычной манере. Так они-с болеют-с. — Борис Дмитриевич тоже не знает, как себя вести. Он и так пробует, и иначе. Но в таких случаях все плохо, все глупо. — Понимаешь, здесь ему ничего другое не поможет. Надо убирать тромбы. Иначе гангрена обеих ног, ампутация. Надо торопиться.
Борис Дмитриевич все это говорил невропатологу, потому что не мог говорить такое, глядя товарищу в глаза. Сколько раз он говорил себе и говорили ему друзья его, в том числе и Виктор, чтоб он не брался лечить своих друзей и близких знакомых. Но как только что-то у них случалось, они, естественно, звонили, ехали, бежали к нему. Не потому, что он был гений, — он был свой. Это понятно, так и должно быть.
— Что ты говоришь, Боря? Ампутация?
— Надо срочно оперировать, Виктор.
— Ампутировать! Обе?!
— Нет, нет! Надо попробовать удалить сгустки крови из сосудов, надо попытаться спасти ноги. Потому и тороплюсь я.
— Да-а… Ты простодушный гений, друг мой. Гениально просто. Оперировать!
Виктор Ильич, по-видимому, до конца не понял всего — он еще шутил. А может, это не шутка, а инерция.
— Так другого пути нет!
— Тебе виднее.
Дежурный невропатолог с болезненной гримасой на лице наблюдал за ними. Он переживал за Бориса Дмитриевича в первую очередь, а потом уже и за больного, которого он не знал раньше и который был для него только больной.
В это время какой-то другой больной вошел в комнату, не поглядев на присутствующих, прошел в угол, сплюнул на пол и аккуратно стал растирать ногой.
— Лобник! — обрадованно закричал невропатолог. — Я так и думал, что так у него и окажется. — Он побежал к дверям, позвал сестру и отправил больного в палату.
Не только Виктор, но и Борис не сразу поняли, что происходит. Хотя Виктору было и не до этого, он все же немного отвлекся.
— Что случилось? — спросил Борис Дмитриевич.
Невропатолог оживленно, забыв о чужих бедах, стал говорить, что этот больной давно его мучает, никак не могли они поставить диагноз. Обследование не выявляло полностью картину; хотя он и подозревал, но не мог подтвердить опухоль мозга в области лобной доли. Не хватало изюминки в диагностике. У больных с поражением лобных долей бывает дурашливое поведение. Но за этим больным не замечали подобных отклонений в поведении. Невропатолог радостно сказал, что это большая удача — неожиданно подсмотренный им этот эксцесс. Теперь диагноз ясен. «Я был прав, я точно шел по следу. Поэтому судьба и привела больного в комнату, где я был. Это большая удача. Теперь можно решать судьбу больного, теперь можно начать думать о лечении, советоваться с нейрохирургами».
Свою радость и удачу невропатолог, наверное, еще долго бы излагал, если бы не взглянул вдруг на Виктора и Бориса.