Борис Дмитриевич похлопал по плечу Виктора и сказал:
— Сейчас тебя в палату отвезут. Я приду к тебе туда.
Он вышел в коридор и пошел говорить с женой больного, то есть с подругой своих детских лет Танькой.
В течение часа все разговоры, переговоры и приготовления были закончены, и, если можно так сказать, «с легкой душой человека, делающего правильно и единственно возможное, хирург отправился на операцию».
Ох, нельзя так сказать!
Виктор Ильич уже лежал на операционном столе. Уже спал. Как говорят в операционной, хоть это и неправильно, «намытый» и «надетый». Борис Дмитриевич подошел к столу.
Они начали оперировать одновременно с двух сторон. Борис Дмитриевич открыл бедренную артерию справа, Борис Васильевич — слева.
Сначала легкий разрез, рассечена кожа. Вот артерии. И там и тут. Оба Бориса все время поглядывали на противоположную сторону: «А как там?»
Обе артерии гладкие, мягкие, хорошие, но не пульсируют — кровь к ним не поступает.
— Ну что ж, пойдем выше, — сказал Борис-первый.
Он нежными движениями скальпеля зачистил артерию. Провел под нее черные резинки, приподнял ими артерию. Наложил мягкие сосудистые зажимы на все отходящие от главной маленькие артерии.
Борис-второй сделал то же самое. Дальше они все делали с одной стороны. По очереди.
Артерия вскрыта. Крови нет — ни сверху, ни снизу.
— Видишь? Нет крови!
— Конечно. Откуда ж!
Борис взял тоненькую пластмассовую трубочку, заканчивающуюся плотным наконечником с мягким резиновым баллончиком. Провели трубку через разрез повыше, к аорте. Раздули баллончик жидкостью, новокаином и стали вытягивать его назад. Расправившийся внутри баллончик вытолкнул впереди себя тромб. Сверху пошла кровь.
— Мало. Маленький кровоток. Там еще есть препятствие.
Еще провели трубочку. Вытащили еще немного тромбатических масс. Кровоток слабый. Еще — опять слабый.
Взяли металлическую петлю, провели в артерию — чувствуется, что там не только мягкий тромб, но и плотное препятствие.
— Наверное, склеротические изменения, которые изъязвились и дали острую закупорку.
Склероз, плотное отложение солей в стенке сосуда иногда изъязвляется. И на этой язвочке появляется тромб, закупоривающий артерию. Наверно, сейчас так оно и есть.
Артерии с двух сторон сходятся и сливаются в один общий ствол, — аорту. (Правильнее — аорта раздваивается на две артерии.) Тромб сидит на раздвоении верхом — он так и называется «наездник».
— Давай, Борис, теперь ты иди со своей стороны. Удалим и отсюда, тогда посмотрим, что делать дальше.
Все то же самое сделал и Борис-второй. Эффект тот же.
— Что ж, гангрены не будет, но боли останутся. И все может снова повториться. Придется идти на аорту. Будем открывать живот.
Анестезиолог:
— Тогда мы немного углубим наркоз. Вы подождите. А ребята пока приготовят живот, йодом помажут, накроют его.
Борис Дмитриевич отошел к окну. Внизу на территории больницы были сосны. Верхушки их замерли. Но вот в одном углу больничного парка верхушки качнулись, затем рядом, ближе, ближе. Как будто кто-то невидимый по верхушкам идет, подбирается к окну, хочет заглянуть, проверить, а может, помочь, подсказать. Невидимый и бесшумный — легкий ветер. Он не слышен, наверное, и на улице, а здесь, в закрытой операционной, и подавно.
Борис думал на отвлеченные темы: о ветре, жаре, одежде…
«Ветра не слышно. А в операционной жарке, закрыто все. А на нас халаты, фартуки. Кондиционеры не работают с первых дней больницы. Тяжело. А если б ветер слышен был… Все равно жарко. Вот Витьке не жарко — спит. Ох, Витька, Витька…»
— Можете начинать, домулло. — Это подошел Борис Васильевич. Он когда-то работал в Таджикистане. Там так называли шефа, учителя. — Пойдем, домулло.
Домулло вздохнул и пошел.
Аорта действительно оказалась поражена склерозом.
Они пережали аорту. Разрезали ее, вшили синтетический протез, раздваивающийся, как и сама аорта, и потом вшили оба конца в артерии на бедре, где они начали прочищать с самого начала.
Как это легко писать! И еще легче читать. Все это за пять секунд прочитывается, а вшивали полтора часа. Казалось бы, что особенного! Разрезал — вшил, разрезал — вшил. И все правильно, все в порядке. Секунды разрезали — часы шили.
Шили! Тоже легко говорить. Они прошивали иголками с ниткой стенку аорты. Аорту, через которую за минуту проходит около двенадцати — пятнадцати литров крови! Двенадцать литров за минуту через трубку диаметром сантиметра три! А ну-ка прикиньте, с каким напором, с какой мощью идет там кровь!