Мне подают стерильный халат, надевают перчатки.
Больной в вену уже вводят наркотическое вещество.
Я одет, мне дают в руки инструмент с йодом.
Больная спит.
Я помазал йодом живот, накрыл простынями.
Мы готовы.
Анестезиологи тоже.
Больная приготовлена.
Началась операция. В животе, как мы и предполагали, кровь.
Как часто бывает при ударе в живот — разорвана селезенка. Удалось быстро пережать сосуды селезенки, кровотечение остановилось. Теперь мы в более спокойном темпе осмотрели все закоулки живота. Остальное все оказалось целым. Селезенку я убрал. Зашил живот.
Давление быстро поднималось и пришло к норме. Шока все-таки нет. Это хорошо, это дает нам возможность заняться и остальными травмами. Если бы был шок, пришлось бы остановиться и ждать улучшения состояния, оставив незашитой рану лица и необработанный перелом ноги.
Я занялся лицом, одновременно привезли рентгеновский аппарат и стали делать снимок ноги.
По-видимому, все же женщина относительно молода. Лицо отмыли от крови. Рана оказалась длинной. Надо попытаться зашить покрасивее — рапа на видном месте. Я стал зашивать атравматическими иголками. Это такие иголки, которые переходят в нитку. Нитка в них не вдевается, а просто после каждого стежка иголка выкидывается. Такие иголки применяются при особо тонких операциях, при сшивании сосудов, например. Но лицо молодой женщины тоже вещь важная. Шрамы на лице украшают, как говорят, мужчину. А иная женщина и жить, может быть, не захочет с изуродованным лицом. Проблема лишь в том, что эти иголки для нас дефицитны и мы их бережем. Иголки эти иногда спасают, вернее, если их нет, мы можем не суметь спасти человека.
Но лицо молодой женщины!..
Я осторожно зашивал рану, стараясь брать кожу за самые края, чтобы потом рубец был, по возможности, менее заметен.
Наконец я все сделал и немножко отошел полюбоваться своей работой.
Ничего получилось. Думаю, что рубец будет не очень заметен. Пришлось немного подровнять края раны, чтобы лучше совпадали части кожи. В одном месте я выкроил лоскуты. Сделал по методу так называемых встречных лоскутов. Получилось, кажется, удачно. Я осмотрел лицо с одной стороны, потом обошел больную и осмотрел с другой стороны. Потом стал на скамеечку и посмотрел сверху. Ничего получилось лицо. Жалко, что нет фотографии — сравнить бы со вчерашним днем.
Принесли рентгеновский снимок. Перелом не требовал операции, можно было ограничиться гипсовой повязкой, что мы и сделали, пока больная была под наркозом.
Я сказал традиционное спасибо анестезиологам и операционной сестре и подумал, что, собственно, я благодарю от имени больных, так как, уходя, они иногда говорят спасибо мне и почти никогда не ищут для этого анестезиологов и операционных сестер.
Я очень доволен. Во-первых, с тяжелой травмой легко справились, а стало быть, ночью с ней не придется опять заниматься, а если ничего особенного не будет, то и поспать удастся. А во-вторых, я был очень доволен удачно заштопанным лицом, но я знал, конечно, что больная все равно не будет довольна. Ведь она же не видала свою жуткую рану, а потом, что ей, собственно, быть довольной: было лицо целое, а теперь штопаное. Пока еще рубец побелеет и станет незаметным!
Но это ее проблема, а со своей проблемой я справился: лицо, по-моему, даже сейчас красивое, я не знаю, какое оно было; может быть, сейчас красивее прежнего.
Я размылся и, как говорится, усталый, но довольный пошел в дежурку записывать историю болезни и операцию.
Спросил ее фамилию у анестезиологов, но они тоже не знали — быстро схватили и повезли в операционную. Естественно, не до документов было. Теперь начинается стадия документации. История болезни должна быть в дежурке, а там все написано, все, что выяснила служба «скорой помощи» и приемного отделения. А историю болезни я узнаю по диагнозу. Другой такой травмы у нас сегодня еще не было.
Вот в дежурке лежит история болезни с диагнозом: ушиб живота с повреждением внутренних органов. Внутрибрюшное кровотечение (?). Рваная рана и ссадины лица. Перелом левой голени. Да, это она. Фамилия — Горина. Звать — Татьяна Аркадьевна. Как интересно! Горина Татьяна Аркадьевна — так звали мою первую школьную любовь. Смотри-ка: и лет столько же, сколько и мне!
Ох ты! Да это ж она! Адрес ее работы! Она! Танька! Как же я!..
Это ж было давно.
Больше двадцати лет назад!
Я работал электромонтером. И учился в школе рабочей молодежи. Шутили — «вечерней молодежи». И учился плохо. Тогда учился плохо. А все мои товарищи учились в «детской» школе. И все наши знакомые девочки были из соседней женской «детской» школы.