А теперь все начинай сначала.
Я опять вспоминаю нашу встречу, когда мы думали, что можем отмечать двадцатилетний юбилей (кстати, я потом подсчитал: оказалось, что в тот год было лишь девятнадцать лет, но это неважно).
Я помню, как мы встретились и расстались в последний раз перед сегодняшней ночью.
— Здравствуй, милый! Как я рада видеть тебя!
И я всегда рад ее видеть. Что бы она ни говорила.
— Ученый, ты жизнью доволен?
— Доволен.
— Ты доволен только собой или и жизнью?
— Жизнью.
— А ты что-то меньше самодоволен, чем раньше. Какой большой стал! Или толстый?
— Как у тебя-то дела?
— Да все так же. Работаем. Мама уехала отдыхать. Мы на даче. А вы все теперь такие недоступные! Важные стали. Кого ни встретишь. Одно и то же. Все ученые, даже те, что не ученые. Я все Витьку встречаю. Я вас все равно всех люблю. Очень хочу повидать вас.
— И мы, Таня.
Улыбка все ж у нее немножко снисходительная, пьедестальная.
— Ты ведь живешь напряженной интеллектуальной жизнью. Или тебе, наконец, надоело? Читаешь много, да?
— Много, да.
— Театр ты не любил. Редко ходил. И сейчас мало бываешь, да?
— Да.
— Дай мне твой новый адрес. Может, сообщить что-нибудь придется. Телефона ведь нет?
— Нет.
— Мне сюда. Звони. До свиданья.
— До свиданья, Тань.
Помню, после одна наша общая приятельница услужливо сказала мне, что во времена нашего расставания у Тани был горячий роман на факультете. Все не так трагично.
Трагично! Для кого?
Речь идет обо мне.
И все-таки я с самодовольной гордостью подвел ее к зеркалу после снятия швов. Я смотрел на нее победителем, она на меня через зеркало с ужасом. А может, с ненавистью. Не знаю как, но что бы я ни предполагал раньше, мы смотрели на дело рук моих так по-разному!..
— Кто там?
— Это я, Таня.
— А, заходи, дорогой, заходи! А я совсем здорова. Видишь, хожу без палочки и совсем не хромаю.
Она прошлась по коридору и вернулась обратно.
— Ну как?
— По-моему, даже походка прежняя.
— Ну конечно, по линии скромности у тебя прежняя недоработочка. И если мы выйдем на яркий свет, ты, конечно, скажешь, что на лице моем изъянов никаких?
— Я бы сказал, но не мне судить. Лично мне нравится.
— Ты моя прелесть! Вам, ученым, даже когда вы врачи, нужен объективный подход…
— Да, уж такие они, ученые, уроды.
— А что ж ты один пришел? Ни Витьки, ни Толи, ни жены?.. Ах да, ты навестил свою больную. У меня все прекрасно, доктор, все замечательно. Кофе хочешь?..
ОПЕРАЦИЯ
Мы идем вдоль забора. Прутья больничной решетки мелькают перед глазами, как кадры. И в голове у меня кадрами мелькает вчерашний день, вся вчерашняя операция.
Вот мы моем руки. Все трое. Хорошо, когда мы оперируем все вместе. Говорить мало что приходится. И так понимаем друг друга. Разве что ругаемся или говорим, так сказать, «на бытовые темы».
Больную привозят в операционную. Укладывают на столе.
Я ее видел, когда она поступала.
Расспрашивал ее, сиречь собирал анамнез, как говорят в медицине.
— Давно болеете?
— Года три.
— Что, суставы болели?
— Нет. Я почувствовала неожиданно. Ехала в райцентр на велосипеде. Я из Брянской области. И вдруг как задохнулась. С тех пор одышка…
— Это, наверное, совпадение. По-видимому, и раньше болели.
— Кто ж его знает…
— А на какой этаж можете подняться без одышки?
— Я не знаю. На горку подняться не могу — задыхаюсь. У нас этажей нет.
Потом я ее слушал.
Сердце должно стучать: туп-туп, туп-туп… А оно — туп-т… шш, туп-т… шш… Шум.
Мы ее сегодня не собирались оперировать. Еще только готовили. Но ночью дважды начинался отек легких. Дальше тянуть нельзя. И сегодня решили оперировать. Экстренные показания. Моемся и потихонечку переругиваемся. Андрей мне говорит, чтоб студенты, когда идут в операционную, снимали пиджаки, надевали халаты прямо на рубашки и засучивали рукава. Согласен! Шут с ними, с пиджаками. Там может быть шерсть, пыль под халатом, статическое электричество. Но зачем обязательно рукава засучивать? Засученные рукава — символ работы. А они стоят смотрят.
— Так надо! Студенты должны привыкать к порядку. Они должны выглядеть, как мы. Чтоб был определенный порядок.
— Но мы-то засучиваем рукава лишь для дела! А так ходим с опущенными. Они же это видят.
— Кончай свои идиотские рассуждения. Если все так обсуждать, порядка не будет никогда. Студенты должны выработать рефлекс, привычки. Без этого врач не получится. Тем более хирург. А твое либеральничанье приводит лишь к анархии.