Вмешался Владлен:
— Кончай склочничать. Тяжелая операция. Не трепите нервы раньше времени.
Может быть, Андрей и прав. Порядок нам нужен как воздух. Андрей умеет, когда надо, скомандовать. В частностях он ошибается. Но в целом почти всегда прав. Он сможет руководить клиникой, я — нет. Но все же как-то неприятно, когда человек безапелляционно заявляет: «Надо — и все». Это уже самоуверенность. Тем не менее, когда шефа нет, он великолепно справляется с руководством клиникой. И все-таки в основе порядка должно быть понимание, а не подчинение. Где найти грань? С точки зрения дела Андрей ближе к истине.
Больная спит. Мы втроем уже склонились над ней. Наши три головы сомкнулись над раной. Нависли. Единый механизм. Хорошо, когда мы оперируем втроем. Никакой задержки.
Ай-ай! Какое неудачное сердце. Как неудобно повернуто. И доступ в него где-то очень сзади. И маленький очень доступ. То есть ушко предсердия маленькое. Зажим на него не накладывается. Что делать?
— Не приспособлена такая больная для операции. — Это Андрей.
— Что делать? Пойдем обычно, через ушко, или справа? — Это Владлен.
— Давайте обычно. — Опять Андрей.
Я молчу. И думаю. Попробуем обычно. Но если хлобыснет кровища, тогда держись! Слишком он уверен, Владлен. Это напрасно.
— Ребята, приготовьте артерии. Может кровь здорово сандалить. — Это я анестезиологам. — В артерию, кажется, наверняка придется переливать.
Работа дальше идет молча.
Запутались какие-то нитки.
— Где ты руку держишь! Мешаешь! Черт тебя подери! — Это Андрей мне.
— Брось свой фасон. — Это Владлен мне по поводу запутавшихся ниток.
При чем тут фасон? Не понял. Да и не до этого.
— Здесь нельзя вязать! Видишь, перикард зажимом прихвачен. — Это я Андрею.
— Отстань! Подай зажим.
— Нельзя! Говорят тебе!
— Отстань! Давай зажим. Вязать же надо!
— Иди к черту! Ничего не дам. Смотри, что вяжешь. Дурак!
— А что?
— Смотри.
— Ну давай переложим.
Все шесть рук работают слаженно, синхронно. Хорошо оперировать втроем. Языки что-то болтают. Но руки их не слушают. Работают как надо.
— Что ты шьешь по-идиотски! — Это я Владлену:
— Зажим не там, балда! — Это Владлен мне.
Руки работают четко… Идет перебранка помимо нас. Нас она не касается. Просто очень сложно все.
Владлен хочет ввести палец в сердце. Андрей снимает зажим. Я натягиваю кисетный шов и обмираю от страха. Наверно, и им страшно. Ох, если сердце сейчас брызнет!
Все спокойны и уверенны. Не люблю спокойных и уверенных. У Владлена немного дрожит свободная рука. Андрей, по-моему, опять собрался кого-то из нас обругать. Он вообще-то злоупотребляет руганью.
Ну дело! В один миг вся рана потонула в крови.
— Отсос!
Сосу.
У Владлена торжествующий вид: все в порядке — палец в сердце. Кровь в рану больше не поступает.
Палец в сердце!
Хе-хе… Все на месте.
Владлен:
— Устранить пальцем не удается. Очень плотно.
Придется идти инструментом с другой стороны сердца навстречу пальцу.
Какая неудача! Не повезет, так дома лежа споткнешься.
Я накладываю кисет. Держу швы в турникете (инструмент такой). Андрей вставляет инструмент.
Фьить! Опять дало! Здорово кровь дает из сердца. Редко видишь такое. Какая силища! В один миг заливает. Большая кровопотеря. Это даром не пройдет.
— Ребята! Скорей! Зрачки расширяются. — Это анестезиологи нам.
Владлен ориентируется. Определяет пальцем, где инструмент.
Сердце сокращается слабее.
— Инструмент пошел в аорту. Переставляю.
Сердце сокращается еще слабее.
Анестезиологи свое:
— Зрачки широкие!
— Порок устранен. Убираю инструмент.
Устранен! А сердце-то не работает!
Я держу турникет. Затягиваю. Андрей держит наготове иглу. Он должен зашить рану сердца.
Сердце не сокращается.
О давлении и пульсе не спрашиваем — и так ясно.
Рану заткнули пальцем.
Массаж сердца.
Слушаем.
— Зрачки сужаются!
Сердце сокращается.
О давлении и пульсе все еще не спрашиваем.
Зашиваем сердце. Зашивает Андрей. Ему беспрерывно обтирают лоб.
Для чего штыку ложбинка? Чтобы кровь стекала. А на спине ложбинка для пота.
Прорезался шов!!!
Не повезет, так…
Сердце в этом месте изрядно разорвано.
Снова шьем.
Сердце сокращается слабее.
— Зрачки расширяются! Опять!