Обход продолжается.
Следующая больная спокойно улыбается. Чувствует себя хорошо. Олег тут же отходит.
— Можно мне пить томатный сок?
— Безусловно. Сделайте ей клизму. Сегодня снимем швы.
Дальше.
— Можно мне слабительное? Четыре дня стула не было.
— Мы в хирургии стараемся обходиться без слабительного. Предпочитаем клизму после операции.
— Я не люблю клизму. Я привыкла к пургену.
— Слабительное вам сейчас нельзя.
— Одну таблеточку, доктор.
— Ну давайте поторгуемся.
— Доктор, а мне домой можно?
— Лучше подождать пару дней. Увереннее пойдете.
— Здесь тяжело очень лежать. Я дома лежать буду.
— Насильно только в тюрьме держат. Я вам не советую.
— Доктор, а можете вы мне дать справку, что я нуждаюсь в постороннем уходе? Сын тогда из армии вернется.
— А вы нуждаетесь в постороннем уходе?
Следующая больная — желтая. Несмотря на полноту, черты лица немного заострившиеся.
— Так больно? А здесь, в больнице, рвота была? Здесь?
— Ой!
Красноречивый ответ.
— Все-таки придется вас оперировать. Камни в желчном пузыре у вас.
— Может, обойдется? Может, мне лучше съездить на курорт? Подлечиться. Диету строже соблюдать.
— Ну какой курорт? — Он вытащил из кармана камень, показал ей. — Вот такие в вашем пузыре. Нет у нас сейчас такого лекарства, чтобы камни эти уничтожить. Разве что царскую водку в пузырь влить.
— На курорте я окрепну, а то я сейчас сильно ослабела.
— Что же ждать, время терять? Вы просто себя хотите обмануть. Оттянуть время. Вам сейчас под шестьдесят. Будете старше. С годами ваше состояние не улучшается. Оперировать будет опаснее. Ну, подумайте. Мы вас не торопим, а насильно никто оперировать вас не будет.
Следующей больной можно выписываться.
— Будьте здоровы. Старайтесь к нам больше не попадать.
Его ругают за отсутствие санпросветработы в палатах. А это что же? Его обходы, его разговоры во время обходов — это, не санпросвет? Но это не специальные беседы для больных. За такую работу галочку в плане не поставишь.
Потом он дает наркоз. И старается этим ограничиться. Оперируют другие. Если бог не поможет — оперирует и он.
А после окончания работы начинается работа. Надо писать истории болезни. Он садится за стол и скрупулезно и подробно пишет все, что полагается. Мы не пишем все, что полагается. А он пишет. И ворчит при этом:
— Говорят: пишите короче. А чуть жалоба или того хуже — следствие, сразу лезут в истории болезни: как мы написали, все ли мы написали. И даже забывают существо жалобы или прегрешения. Нечего лицемерно призывать к коротким записям. Измените систему контроля. И глупые записи сами собой отпадут.
Ворчит он чаще всего в воздух. Ни к кому не обращаясь.
Пишет медленно и долго. Два дела одновременно он делать не может, да и не хочет. Надо закурить. Он встает. Аккуратно расправляет свой белоснежный накрахмаленный халат. Поправляет великолепно отглаженные брюки.
— Я стираю и глажу сам. В лагере всему научился. Вовсе я не считаю, что жена это сумеет сделать лучше.
Зажигает спичку о самый краешек коробка. К концу коробка обе чиркалки ровненько и полностью заштрихованы. Затем курит. Курит и думает.
Докурил. Можно продолжать работу.
Пишет.
Мы все давно уже кончили. Иногда я сажусь и помогаю ему писать.
— Олег Алексеевич! В изоляторе больной плохо!
Дописал все истории болезни его. А он еще там. Покурил. Он еще там. Пошел своих больных посмотрел. Он все еще там.
Пойду к нему.
В изоляторе бог знает что делается. Около больной капельница стоит. Из носа зонд торчит — желудок промывают. Плачущая сестра убирает клизму.
Сестра молодая. Только что пришла из училища. Еще ни к чему не привыкла. Загонял, наверное. Жить учит, работать. Теперь не дождешься его. Надо домой ехать одному. Вышел сказать, чтоб я не ждал. И сестра тут же вышла. Передохнуть.
— Тяжелая была. Я вином немного напоил. Сразу легче стало. Видишь, какая сейчас спокойная. Лежит. Блаженно улыбается. Теперь пойдет на улучшение. Я знаю.
(Как будто можно быть уж так уверенным!)
— А что с сестрой? Чего она у тебя плачет?
— Да ну их! Приходят к нам такие пушистые, круглые, пучеглазые. И считают, что все дороги перед ними открыты. Выбирай и иди. А если работать насмерть, так что думать: можно или нельзя? Как можно работать и только и думать, не что надо или не надо, а что можно или нельзя.
Чувствую, сейчас выдаст речь. Всегда так — распалится и пойдет митинговать. Говорит он, в общем, правильно, но очень уж пафосно и не по поводу. Всегда так. Вот и сейчас.