— Если придут родственники, проводите их к операционной. Между двумя операциями я выйду к пим — поговорю…
После первой операции подошел муж больной.
— Дальше ждать нельзя. Придется оперировать. Мы проверили сердце. Сердце выдержит. Если ждать дальше, пузырь прорвется и спасти будет сложнее.
— Пойду поговорю с ней. Да и дочь сейчас придет.
После второй операции к операционной никто не подошел.
Что они там думают? Что тянут время? Как им внушить?
После третьей операции никто к операционной не подошел.
После четвертой, последней операции никто к операционной не подошел. Я пошел в отделение. Если Магомет не идет к горе — гора идет к Магомету.
Из сестер на посту в отделении сегодня дежурит Света. Хохотушка. Учится на первом курсе медицинского. Ночью сидеть без сна трудно, когда нет тяжелых больных… Когда они есть — ночь без сна проходит легче. А привезли, и с диванов, со стульев, из-за стола, из ординаторской — отовсюду выползают белые халаты. Все в одно место. К самому уязвимому месту. Так, если в тело попадает заноза, отовсюду бегут на борьбу лейкоциты.
А сейчас Света сидит за столом. Читает. Стихи какие-то. Чтобы не уснуть во время дежурства, она время от времени развлекается. Из своей прически, например, она сотворила короткие косички-хвостики. В стороны торчат. И сама веселая, доброжелательная и очень милая с этими косичками.
Я люблю с ней работать. Когда она в моих палатах, я спокоен. Кроме необходимых дел, кроме настоящей, нужной лечебной работы, надо еще соблюдать формальности. Я забываю назначать анализы каждые десять дней. Без нужды, а для порядка. Света следит сама и напоминает. Помогает голову разгружать от шлака. А иногда и важную вещь подскажет. Плохо, когда сестра лишь бездумный исполнитель. А чаще всего это так. Почему-то сестер низводят только до простых раздатчиков лекарств, укалывателей и подавальщиков инструментов. Олег прав: нелеп в медицине старый военный принцип «не рассуждать» и «не положено». А вот со Светой хорошо работать. С ней и посоветоваться можно. Если больная откажется от операции, пошлю Свету на переговоры. Она чудеса делает. Все успевает. Сидит читает. Но я знаю — все в порядке. Это не от безделья. Больного тяжелого она не упустит и не оставит. Я знаю. Молодец! Правда, вчера вечером она отослала домой родственников одной больной. А ночью больная умерла.
— Почему ты не разрешила им остаться?
— А уже было десять часов. Дальше нельзя же было.
— Но больная-то умирающая!
— От них все равно никакой пользы. Они лишь суетились, вносили только беспокойство. Больной только вред.
— Какой же вред, когда больная все равно умирала?
— Мы ей делали все, что надо. А сквозь них даже не пробьешься к ней.
— Так нельзя, Света. Нельзя родственников отправлять домой, когда человек вот-вот умрет. Это просто негуманно.
— Главный врач категорически требует выполнения больничных правил. Ночевать в отделении родственникам нельзя.
Откуда у этой чудесной девочки такая жесткость? Может, даже жестокость? Из каких времен?
— Нельзя все так регламентировать, Света. Живые люди — не винтики… Позови, пожалуйста, родственников в ординаторскую.
Муж худой, в отличие от сына. Глаза тревожные. Дочь спокойна, величава. Строга и серьезна.
— Ну, как вы решили? Надо начинать операцию. А ее готовить к наркозу.
— Нет, доктор. Так что согласия на операцию мы дать не можем. Сердце не выдержит.
— Но желчный пузырь уже не выдержал! Она же умрет!
— Нет, доктор. Нельзя ее оперировать — не выдержит. Сын скажет, что мать мне не дорога, вот я и дал согласие.
— Но как же можно так! Вы поймите! Желчь из пузыря разольется по всему животу. Начнется желчный перитонит, воспаление брюшины. Брюшина по поверхности больше, чем кожа. Если кожа вся воспалится, человек умрет. А здесь этой поверхности еще больше. Если желчь разольется, спасти ее будет очень трудно. А может быть, и невозможно. Сердце у нее сейчас лучше. Терапевты считают, что боли в сердце от живота. Нельзя ее оставлять так, на произвол судьбы. Все, что можно было сделать без операции, мы сделали. Дальше ждать нельзя. Операция сейчас необходима. Ей грозит смерть.
— Нет, доктор. Вы ее не оперируйте. Завтра придет сын к вам, с ним поговорите.
— Завтра, если для нее будет завтра! Состояние ее много хуже будет!
— Нет, доктор. Согласия на операцию мы не даем.
— Ну хорошо. Подумайте, в какое вы нас ставите положение! Если станет совсем плохо? Мы же теперь и в будущем лишены возможности ее оперировать.