– а последнее – в виде инсайтного акта явления идеи в наше сознание – способствовало новой рефлексии, рефлексии-11, раскрывающей смысл этой идеи, что служило в дальнейшем почвой последующему поиску все новых и новых подручных средств и идей.
Так что вполне можно предположить, что процесс обретения членами социума способности иррационально мыслить мог происходить
– не путем распространения – посредством передачи в поколениях – соответствующего ранее приобретенного генетического материала («гена разума») от единственного экземпляра, положим, Митохондриальной Евы, всем остальным ее потомкам,
– а путем интенсификации способности логически мыслить с последующим выходом на иррациональный (бифуркационный) способ мышления, связанный со спонтанной самоорганизацией нейронной материи нашего мозга в определенные ансамбли, идентифицируемые нами – по мере выхода их на уровень нашего сознания – как смыслы идей.
И к пониманию этого, последнего, весьма близко подошел С. Деан («Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли». 2018 г. Раздел 4 «Автографы сознательной жизни») в экспериментах по нейровизуализации мыслительной деятельности в процессе обнаружения информации, «спрятанной» в бессознательном.
(Но совсем даже не исключено, что этот процесс происходил обоими путями одновременно).
А потому, как мне представляется, вопрос как возникновения способности генерировать идеи, так и пространственного-временного распространения этой способности имеет принципиальное значение – от него зависит ход развития всей цивилизации. Но мы совсем не готовы к тому варианту развития событий, если вдруг, по каким-то неведомым нам причинам, эта способность станет нам отказывать, или мы вовсе утеряем ее. Гарантированы ли мы от такого хода событий? Вряд ли. Нами эти вопросы даже не поставлены. А ведь они имеют не столько теоретическое, сколько прикладное значение в сфере функционирования социума в целом.
Как это ни странно, но мы принимаем функционирование этой способности как само собой разумеющееся, как данное нам от века благодеяние. Мы даже не задаемся вопросом, когда и каким образом эта способность была внедрена в наш мозг. Ведь когда-то – а когда именно? – мы, наверняка, этой способностью не обладали, и в какой-то «момент» она у нас вдруг появилась. Что это был за «момент», чем именно он определялся? Не говоря уже о том, что мы ничего толком не знаем о том, от чего зависит продуктивность нашего мышления и как именно протекает этот процесс на уровне функционирования нейронов нашего мозга.
И вообще встает вопрос, с чего начался человек разумный: с обретением способности рационально, логически, мыслить, или с добавлением к этой способности еще способности мыслить иррационально, то есть генерировать новые идеи в спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения и т. д? Ясно одно: возникновение человеческой разумности связано с увеличением массы мозга и толщины неокортекса в последние несколько сотен тысячелетий под влиянием мутации, произошедшей в гене ARHGAP11B, ответственном за рост количества нейронных клеток уже в процессе эмбрионального развития плода (Science. V. 369, № 6503, 2020, P 546-550). Но не ясно, связано ли – а если связано, то каким образом – увеличение количества нейронов со спонтанностью генерирования новых идей?
Вот здесь мы плавно переходим от вопроса возникновения способности генерировать идеи к вопросу появления у человека потребности в речевом выражении того, что так внезапно – для нашей психики – являет себя из нашего бессознательного в наше же сознание в акте инсайта, озарения, прозрения.
4. Возможное влияние инсайтов (озарений, прозрений) на зарождение и развитие способности говорить
Дело в том, что мысль, только что явленная нашему сознанию, доступна исключительно нашему пониманию – никто другой не имеет к нему (к пониманию) доступа. Но наличие в нашей психике выше означенного «эскорта» интеллектуальных ощущений, – сопровождающих инсайтное явление нового смысла в наше сознание, – в буквальном смысле принуждает нас к тому, чтобы не только выразить этот, только нам принадлежащий и нами понимаемый смысл, но и поделиться этим, ошеломляющим нас новшеством со своим ближним окружением.
Именно в этой точке бифуркации, – точке проявления способности иррационально мыслить – как мне представляется, заложены истоки:
– и социализации человека в виде объединения людей, преимущественно, вокруг тех, кто был способен продуктивно мыслить;
– и появления и развития языка (вместе с сознанием и самосознанием), стремящегося, во что бы то ни стало выразить совершенно новый для нас самих смысл идеи, и тем самым поделиться им со своим близким окружением;