"Вот гад!"
Федор опустил вниз лопату и штыком поскреб Маликова по животу.
Маликов перестал храпеть, зевнул, отмахнулся от лопаты и перевернулся на бок.
Федор сделал еще несколько отчаянных попыток разбудить пьяницу и сел на край ямы перекурить.
Вдруг он бросил сигарету, вскочил и быстро зашагал обратно в лагерь.
Дойдя до привидения, Федор, не останавливаясь, перекрестился, сплюнул через плечо, зажмурился и миновал призрачное препятствие.
3
Возле лагеря, Федор залез в "Ниву", на которой ездили в город за продуктами, и поехал назад к яме.
Проезжая призрака, Федор скрестил пальцы и закрыл глаза.
Подъехав, он спрыгнул в яму и надел Маликову на ногу скользящую петлю из веревки. Подергав, Федор вылез и зацепил другой конец веревки за машину. Сел за руль, медленно тронулся с места.
Веревка натянулась. Маликов пошел наверх.
"Маликов толстый, - подумал Федор. - Если лопнет веревка, то будет не очень-то: А: - он махнул рукой. - Пьяному ничего не будет!"
Из ямы показалась сашина нога, потом другая. Ноги перегнулись в коленках и поползли вперед. За ногами из ямы вылезло туловище, за туловищем - голова с открытым ртом. Последними из ямы выползли болтающиеся за головой руки пьяницы.
Федор на маленькой скорости поехал в степь, поглядывая назад через открытую дверь. Маликова мотало из стороны в сторону, но он, как это ни удивительно, не просыпался.
Отъехав подальше, Петянин вылез из машины и отвязал веревку.
Он прислонил Маликова к большому камню, какие часто встречаются в степи.
Маликов чихнул, сел, посмотрел на Федора, явно не узнавая, и спросил:
- Что за хуй?
- Сам ты хуй! - ответил Федор ему.
Маликов размахнулся и дал Петянину кулаком в глаз.
Федор упал в темноту.
- Я не хуй! - сказал Маликов и замолчал.
А когда Петянин поднялся, Маликов уже спал.
Федору захотелось отомстить. Он связал спящему шнурки ботинок между собой и поехал назад к яме.
4
Петянин решил пока машину в лагерь не отгонять. Мало ли - может придется перевозить золото.
Он подъехал к яме, спрыгнул вниз, выбросил наверх сено, поплевал на ладони и принялся копать.
Фонарик на каске освещал темные закоулки ямы. По стенкам то и дело пробегали встревоженные медведки и копошились жирные земляные червяки. Но Федор не обращал на них никакого внимания, полностью поглощенный работой.
Он аккуратно очистил верхнюю часть сундука. Сундук оказался каким-то длинным. Федор решил не терять времени и не раскапывать сундук целиком. Он решил просто открыть крышку, вытащить содержимое и перевезти в безопасное место.
Петянин вогнал лопату под крышку и стал ее поднимать, выдергивая ржавые гвозди.
Крышка треснула и открылась.
Петянин наклонился вниз. Луч фонарика осветил желто-коричневые кости. Во всю длину сундука лежал скелет.
"Это гроб!" - понял Петянин и плюнул. Разочарованно присел рядом, закурил, с раздражением поглядывая на скелета.
Вдруг, рядом с костяными ногами он заметил конверт из полуистлевшей желтой бумаги.
Внутри у Федора посветлело. Он вспомнил, что не раз читал в детских книжках, как богачи прятали планы зарытых сокровищ в своих могилах.
Федор схватил конверт и, щурясь от дыма сигареты, вскрыл его. В конверте лежал сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Федор выплюнул сигарету и подрагивающими от волнения руками развернул его.
5
Вот что там было написано:
ПИСЬМО В АД
Господин Люцифер!
Наконец-то помер мой тесть коллежский регистратор Эмиль Кондратьевич Пафнутьев. И нет никаких сомнений, что он попадет прямиком к вам, в ваши страшные волосатые лапы, потому что при жизни покойный выдал за меня свою дочь, обещая за ней десять тысяч серебром. Я, как православный, ему поверил и женился на этой прошмандовке. А он мне денег так и не отдал! И вот теперь помер нищим. Мало, что я не получил обещанного и уже столько лет мучаюсь с его курвой дочерью - я потерял свою настоящую любовь Наталью Максимовну Гребёшкину, которая меня не дождалась и вышла за купца Захарова. (В этом месте чернила расползлись от слез).
За то, что я от него претерпел, Эмиль Кондратьевич заслуживает гореть в Геене Огненной во веки веков! И поскольку я его хорошо знал, я хотел бы помочь вам, господин Люцифер, в выборе для него подходящих адских мучений.