— Я и есть хозяин! — гордо выпятил грудь Павел.
— Тогда, уважаемый Павел, будьте последовательны! — заговорил я как можно мягче и вежливей. — Если уж вы включили в перечень данную услугу, то будьте добры выполнять свои обязательства перед клиентами. Или — уберите пункт из перечня!
— Сегодня же уберу! — буркнул Павел.
— Ну, а пока вы этого не сделали, позвольте нам все же закончить работу!
Павел скрылся в зале, громко хлопнув дверью. Я повернулся к Катьке, виновато хлопающей ресницами. Правда, глаза ее при этом сияли, как начищенные пятаки.
— Довизжалась? — не удержался я.
— Да ладно тебе, иди смотри скорее! — подпрыгнула Катька на стуле.
Я не стал заставлять себя упрашивать. Заглянув через плечо жены, я увидел на экране монитора заветное послание от... себя. Но от себя, который существовал где-то там, в неведомых лабиринтах параллельных измерений и пространств! У меня (этого, здешнего) даже мурашки поползли по коже от охватившего непередаваемого чувства! Хорошо хоть, желания грохнуться в обморок пока не наблюдалось!
Я даже не смог поначалу прочесть ни строчки — защипало отчего-то глаза...
— Слушай, Кать, распечатай быстренько на принтере, пока этого Цербера нет, — прошептал я жене.
— А как? — растерялась Катька.
— Дай, я сяду! — положил я на ее плечо руку.
Едва лист успел вылезти из принтера, как в дверь заглянул Павел. Посмотрел на нас ненавидящим взглядом, а я, поставив локти на листок с письмом, быстро сказал:
— Уже все! Выходим!
— И теперь уже навсегда! — мрачно усмехнулся Павел, но дверь закрыл. С той стороны.
Я быстро сложил листок вчетверо и сунул в карман.
— Все, закрывай почту и пошли отсюда! — поторопил я Катьку. Мне уже не терпелось плюхнуться на какую-нибудь лавочку и прочитать заветное письмо.
Выходя из «Омеги» я бросил взгляд на «Перечень предоставляемых услуг», висящий на стене. Пункт «Доступ к сети Интернет» был жирно замазан черным фломастером.
18
Катька едва не подпрыгивала от нетерпения:
— Ну, давай-давай, читай скорее, там так интересно!
Я же, напротив, покинув «гостеприимного» Павлика, несколько успокоился и хотел прочесть письмо с чувством и с толком. А посему мне хотелось присесть куда-нибудь в прохладный тенек и, под сигаретку, а еще бы лучше — и под пивко, внимательно ознакомиться с содержанием листка, лежащего до сей поры в кармане моих джинсов.
Мы как раз проходили мимо ларька и я спросил у Катюхи:
— Может, по пиву?
Катька, словно и не говорила сегодня об экономии средств, живо отреагировала:
— О! Это как раз то, что мне сейчас нужно!
Купив по бутылке пива, мы нашли наконец уютно стоящую в глубине тенистого скверика скамейку. Несмотря на выходной и прекрасную погоду, сквер был почти безлюден. Для нас — самое то!
Мы уселись на скамейку, я открыл об ее металлическое основание наши бутылки, одну протянул Катьке, а ко второй неспеша приложился сам. Даже не знаю, почему я тянул с чтением — видимо, сам не отдавал себе отчет, что мне попросту страшно... А Катька подумала, что это я на ее нервах играю:
— Ты что, специально тянешь резину?!
— Да ничего я не тяну! Сейчас прочитаю.
Я поставил на землю недопитую бутылку пива, закурил (Катька сама чуть не вспыхнула!) и только после этого достал и развернул письмо.
«Екатерина!
Не желаю Вам здравия, поскольку не уверен, что Вы этого заслуживаете!
Надеюсь, Вы понимаете, что если Вами затеяна какая-то грязная игра со мной, то ни к чему хорошему она Вас не приведет! Но если, не дай Бог, Вы затеяли еще нечто и против Людмилы, тогда берегитесь! Я найду Вас, где бы Вы ни были! Поверьте, это не пустые слова, это самая, что ни на есть, настоящая угроза! И клянусь, что я ее исполню! Не завидую Вам, если по Вашей вине с головы Людмилы упадет хоть один волос!
Поэтому предлагаю Вам сразу, «добровольно» признаться: где Людмила и что с ней? Только не стоит пытаться юлить и выкручиваться — этот мой адрес знает только она! Значит, Вы общались с ней и все про нее знаете!
Жду Вашего ответа в течение суток, и если за это время Вы не предоставите мне данные о судьбе Людмилы — я начинаю действовать сам. И тогда Вы очень сильно пожалеете, что начали эту игру!
В.М.А.»
— Ну, что? Ну, как? — принялась теребить меня Катька, стоило мне отвести глаза от письма.
— Крутой мужик, — ответил я, глубоко затянувшись сигаретой. — Недаром мое имя носит!