Но внезапно лес стал гуще, и нам пришлось пробираться сквозь сплошные заросли кустарника. Я не знаю, чем было вызвано подобное изменение; может быть, здесь сказалась разница в составе почвы, благотворно влияющая на растительность. Но так случилось, и эта задержка отразилась на нас весьма болезненно. Возникшая боль была не только душевной — от той мысли, что мы не сможем добраться до воды так скоро, как ожидали, но и физической. Вскоре я начал истекать кровью от множества порезов и ссадин на руках. Как я ни старался, мне не удалось этого предотвратить; казалось, лес был пропитан формами жизни, враждебными для посторонних пришельцев.
Мы были вынуждены делать частые остановки для отдыха. Гарри начал постоянно извиняться за то, что он не может сменить меня в работе с мачете, но вскоре я заставил его умолкнуть.
— Ты занят тем, что следишь, чтобы мы не сбились с курса, — сказал я. — Как у нас обстоят дела с водой?
Он протянул мне флягу.
— Ты можешь ее допить.
Я открыл флягу и сделал паузу.
— А как насчет тебя?
Он усмехнулся.
— Ты нуждаешься в ней больше. Ты делаешь всю основную работу, от которой сильно потеешь.
Звучало убедительно, но все равно мне это не нравилось. Гарри выглядел крайне изможденным, и его лицо под слоем грязи имело серый оттенок.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, — ответил он раздраженно. — Выпей воду.
Так что я осушил флягу и спросил устало:
— Сколько еще осталось?
— Около двух миль. — Он посмотрел на часы. — Нам потребовалось четыре часа, чтобы пройти последнюю милю.
Я бросил взгляд на густые зеленые заросли. Это был четырехфутовый лес Фаллона, и постепенно он становился все гуще. При таком темпе нам понадобится шесть часов, чтобы добраться до сенота, а возможно и больше.
— Ну что ж, продолжим, — сказал я. — Дай мне твое мачете, это совсем затупилось.
Примерно через час Гарри сказал:
— Стой! — От того, как он это произнес, у меня волосы встали дыбом, и я замер абсолютно неподвижно. — Теперь осторожно! — скомандовал он. — Сделай шаг назад — очень тихо и очень медленно.
Я отступил на один шаг, а затем еще на один.
— В чем дело?
— Отойди еще назад, — сказал он спокойно. — Еще на пару шагов.
Я сделал, как он сказал, и спросил:
— Что случилось, черт возьми?
Я услышал, как он с облегчением перевел дыхание.
— Ничего не случилось — теперь, — ответил он. — Но посмотри вон туда — на основание ствола этого дерева.
Тут я увидел это, точно на том месте, где я только что стоял — свернувшийся кольцами ужас с плоской головой и немигающими глазами. Еще один шаг, и я наступил бы прямо на него.
— Это бушмастер, — сказал Гарри. — Да поможет нам Бог, если нас укусит одна из таких тварей.
Змея опустила свою голову, а затем скользнула в кустарник и исчезла.
— Что за чертово место, — произнес я и вытер пот со лба. Он был вызван в большей степени окружающей влажностью, чем затраченными мною усилиями.
— Давай отдохнем, — предложил Гарри. — Выпей немного воды.
Я сунул руку в карман.
— Лучше выкурю сигарету.
— Она высушит тебе горло, — предупредил Гарри.
— Она успокоит мои нервы, — возразил я. Я проверил пачку и обнаружил, что осталось три сигареты. — Будешь курить?
Он отрицательно покачал головой и достал из кармана плоскую коробочку.
— Это сыворотка против змеиного яда. Я надеюсь, что она нам не понадобится. Человек, которого укусит змея, не сможет передвигаться в течение двух дней, и сыворотка тут не поможет.
Я кивнул. Любая задержка может оказаться для нас смертельной. Гарри извлек на свет небольшой пузырек.
— Позволь мне посыпать этим лекарством твои порезы.
Пока я курил сигарету, он вытер с моих ссадин кровь и продезинфицировал их антисептиком. Затем я снова сжал рукоять мачете, но на этот раз более слабо, и возобновил атаку на лес.
Ладони моих рук начали болеть и покрываться мозолями, поскольку пот делал кожу мягкой, и она легко стиралась о рукоять мачете. Техника работы с мачете отличалась от той, к которой я привык; мачете было гораздо тяжелее, чем любая спортивная сабля из тех, что мне приходилось брать в руки в фехтовальном зале, и хотя техника здесь казалась более грубой, она требовала крепкой мускулатуры, особенно когда лезвие утратило свою остроту. Кроме того, я никогда не фехтовал непрерывно в течение многих часов — сабельный поединок короткий, быстрый и стремительный.
Мы продолжали продвижение, пока не стало слишком темно, чтобы видеть отчетливо, а затем нашли место для ночного отдыха. Нельзя сказать, что место оказалось особенно удобным. Мне совсем не хотелось спать на земле — здесь было слишком много ползучих тварей, поэтому мы нашли дерево, раскинувшее свои ветви не слишком высоко, и забрались наверх. Гарри выглядел крайне усталым. Он обхватил руками свою грудь, и в тусклом свете я снова увидел черную струйку крови, появившуюся в уголке его рта.
— У тебя снова кровотечение, — сказал я обеспокоенно.
Он вытер губы и ответил слабо:
— Это пустяки. Просто порезы во рту на месте сломанных зубов. — Он погрузился в молчание.
Джунгли по ночам наполнены звуками. Повсюду слышалось слабое шуршание, и от подножия дерева доносилось любопытное посапывание и похрюкивание. Затем свой концерт начали обезьяны-ревуны, и я пробудился от сна в состоянии шока, чуть не свалившись с дерева. Это были пугающие звуки, словно поблизости совершалось групповое убийство, и они заставляли нервы натянуться до предела. К счастью, ревуны достаточно безвредны, несмотря на свою шумливость, и даже они не смогли помешать мне снова погрузиться в сон.
Засыпая, я слышал, как в тумане, далекие голоса, неразборчивые, доносящиеся словно из какого-то сна.
3
На следующий день все началось сначала. Мы подкрепились остатками воды, и с внутренним содроганием я проглотил вонючие капли. К тому же я был еще и голоден, но здесь мы ничего не могли поделать. Человек может долгое время обходиться без еды, но вода ему жизненно необходима, особенно в тропиках.
— Как далеко до сенота? — спросил я.
Гарри нащупал свою карту. Все его движения были медленными, и казалось, причиняли ему боль.
— Мы находимся примерно здесь, — произнес он хрипло. — Осталась еще одна миля.
— Взбодрись, — сказал я. — Мы должны одолеть ее за три часа.
Он попытался улыбнуться, но у него вышла только слабая усмешка.
— Я буду следовать сразу за тобой, — пообещал он.
Так что мы снова отправились в путь, но скорость нашего продвижения сильно замедлилась. Мои мозоли от мачете не придавали мне дополнительных сил, и теперь приходилось делать два удара там, где раньше хватило бы и одного. И я перестал потеть, что являлось плохим признаком.
Через четыре часа мы все еще не добрались до сенота, и кустарник оставался таким же густым, как и раньше. Несмотря на то, что я шел впереди и делал всю работу, все равно я передвигался быстрее, чем Гарри, который часто останавливался отдохнуть. Казалось, все силы покинули его, и я не знал, что с ним происходит. Я остановился, чтобы дать ему возможность меня догнать, и вскоре, почти падающий от изнеможения, он появился передо мной и опустился на землю у моих ног.
Я присел рядом с ним.
— Что с тобой, Гарри?
— Я в порядке, — сказал он, пытаясь придать силы своему голосу. — Не волнуйся за меня.
— Я волнуюсь за нас обоих, — признался я. — Мы уже были должны добраться до сенота. Ты уверен, что мы идем правильным курсом?
Он достал из кармана компас.
— Да, мы идем правильно. — Он потер лицо. — Может быть, мы отклонились немного на север.
— Насколько, Гарри?
— Боже, откуда я знаю! Сенот очень маленький. Мы вполне могли пройти мимо него.
У меня появилось чувство, что мы заблудились. В вопросе ориентации я полностью положился на Гарри, но возможно, он был не в том состоянии, чтобы принимать решения. Как я понял, сенот мог уже остаться позади. Я подумал, что в будущем все решения мне предстоит принимать самому.