Неожиданно в воздухе над их головами повис тяжелый гул. В слепящих лучах солнца показались самолеты.
— Русские. Я… я знаю, как они гудят, — убежденно сказал Дмитрик.
— Смотрите, один снижается! — с удивлением вскрикнула Маричка. — А гонведы как забегали, божечки!
И действительно, один самолет резко накренился и почти отвесно пошел вниз. От страшного рева заломило в ушах. Дети успели заметить, как от самолета отделилась черная точка, будто птица, и полетела вниз. Раздался пронзительный свист, словно что-то сверлило воздух. Земля затряслась от взрыва. Ребята ахнули. Закрыли глаза, уши. Еще один взрыв. Еще… Казалось: на свете ничего больше не существует, кроме этих взрывов и ужасного рева моторов.
Что-то тенькало около детей, жужжало, как шмель, вгрызалось в траву. Им хотелось в эти минуты срастись с землей.
— Ой, святая Мария, помогите! — пропищал Петрик, судорожно крестясь, не понимая, что происходит на дороге.
— Божечки! Она уже нам помогла! Услышала! Самолеты как раз подоспели! — Маричка старалась перекричать неимоверный шум. Неожиданно девочка поднялась во весь рост, словно не замечая жужжащих осколков. — Глядите! Горят фашисты!
Мишка дергал ее за руку:
— Ложись, говорят! Убьют!
— Меня не убьют! А фашисты горят! Горят!
Мишка поразился ее смелости. Девочка была неузнаваема. Лицо торжественно. И на нем улыбка светлая и какая-то загадочная, вроде как на той иконе, которую мама купила у маляра. Теперь Мишка разгадал, что скрывалось в ней — радость победы над вражьей силой! Наверно, тот, кто рисовал икону, тоже мечтал о мести фашистам. Вот почему они с такой злобой накинулись на маляра!
— Глядите! Самолет еще возвернулся! Круг делает!
— Да ложись ты, упрямая! — Мишка не на шутку испугался за девочку. Он схватил ее за плечи, заставил укрыться за камнем. И вовремя: в синеве неба застрочил пулемет. Самолет обстреливал дорогу.
Но удивительное дело! Мишка почувствовал, что страх уходит. Может, потому, что рядом Маричка? Она вся так и светится! С нею даже стрельба кажется глуше.
О, если б Мишка умел рисовать! Он намалевал бы смелую Маричку, тоненькую, как смеречка. А в синих глазах — торжество. Нарисовал бы ее ясную улыбку.
Самолеты скрылись так же внезапно, как и появились. Наступила тишина. Только птицы пели в роще, у реки.
Мишка опомнился первый. Рывком поднялся, посмотрел на дорогу и… не поверил своим глазам: где колонна? Машин было так много! Теперь их несколько. И то две из них пылают огнем.
— Глядите! И вправду фашисты горят! Самолет их всех перебил и поджег! — с восторгом закричал он.
— А чего машины стали? Чего? — размахивал руками Петрик. — Мы их задержали!
— Так мы же — партизаны! — будто сделав великое открытие, воскликнул Мишка. — Мы — партизаны! — повторил он.
Дети принялись обнимать друг друга. Эти слова как бы утверждали их место в борьбе, окрыляли.
Неожиданно Маричка запела коломыйку, которую, наверно, только сейчас придумала.
Расцветайте, полонины, Буду квиты рваты. Придут русские солдаты До нас у Карпаты!Мишка прислушивался к словам, к ее звонкому голосу, и ему казалось, что вернулась та, прежняя Маричка — певунья. И еще светлее стало на душе.
Петрик, забыв все страхи, сделал стойку — стал вниз головой, мелко перебирая ногами в воздухе.
— Это им мой гвоздь все наделал! — радовался он.
Дмитрик стоял бледный, с горящими глазами:
— Это им за вас, нянё!
Шум на дороге опять заставил детей скрыться. Кричали офицеры, собирая оставшихся в живых солдат.
— Тихо, вы! — Мишка старался сдержать пыл друзей. А у самого в глазах так и плясали озорные искорки. — Давайте побежим вон до тех кустов.
— Лучше по… поползем, — посоветовал Дмитрик. — А то еще увидят нас да как… бабахнут!
— И то правда, — согласился Мишка. — Давайте поползем!
Переплыв реку совсем в другом месте, дети зашли в село с другой стороны.
— Только никому ни слова! — предупредил всех Мишка.
— А я что! Пусть мне святая Мария язык отнимет, если я хоть бабусе скажу!
— А я… я няньком клянусь!
— А если я кому скажу, то пусть никогда не увижу красных конников! Айно? — обвел всех взглядом Мишка.
— И я тоже! — как эхо, повторила Маричка.
«Им нигде не скрыться!»
С того дня, после бомбежки колонны, советские самолеты стали появляться над Карпатами все чаще. Они летали большими группами, ослепительно сверкая в голубом небе.