Дубчане, работая на своих полосках, поднимали головы и долго смотрели вслед серебристым могучим машинам.
— Счастливо вам, орлы!.. Прилетайте к нам скорее… — шептали они.
Вскоре по селу прошли слухи, что в горы на помощь партизанам спустились советские парашютисты. Партизаны теперь часто вступали с фашистами в бой: обстреливали колонны машин, мешали хортистам строить укрепления на перевалах.
Незаметно пришла и осень. Октябрь стоял солнечный, теплый, с короткими, как летом, грозами.
Ночи были темные, звездные.
В одну из таких ночей Маричкина мама вдруг заметила, что горизонт так полыхает, будто там зажглась утренняя заря.
«Небось играют поздние зарницы», — решила она.
Но на второй день повторилось то же самое. И на третий… И всем стало ясно: не так уж далеко идут бои. Тяжелые…
Дубчане, привыкшие укладываться спать рано, теперь ложились поздно. Собирались группами возле своих хат и с ожиданием смотрели на огнистый восток.
— Кажется, уже близко. Помоги им, боже! — молились женщины.
На запад круглые сутки и по большаку и через Дубчаны шли и ехали оккупанты. Уже никто не сомневался — фашисты отступают. Хортисты несли огромные потери на фронте. Стараясь пополнить армию, они насильно забирали юношей и даже пожилых мужчин и отправляли на восток.
Многие закарпатцы убегали в горы.
Дедо Микула часто уходил среди ночи — провожал людей к партизанам. Ему наконец удалось узнать, где хортистские прислужники спрятали оружие: в конце огорода старосты.
— Во все глаза надо глядеть, чтоб песыголовцы не перепрятали винтовки, — наказывал он всем, кто собрался сегодня вечером у братьев Ковач. — В завтрашнюю ночь мы должны вывезти оружие. Оно партизанам до зарезу нужно!
Мишка долго сторожил у калитки. А когда вернулись с дедом домой, тот положил ему руку на плечо и спросил:
— Ну, партизан, сможешь ночку не поспать?
— А что мне, впервые! — зарделся мальчик.
— Тут поручение есть одно… партизанское.
Мишка внимательно слушал дедушку. Он тоже будет участвовать в вывозке оружия! Ночью надо следить за двором Ягнуса: кто туда войдет, кто выйдет. А если там появятся гонведы или жандармы, Мишка с быстротой молнии должен предупредить людей.
Мальчик сознавал серьезность поручения и был горд им.
— Одному небось будет боязно. Можешь позвать Маричку или Дмитрика.
Мишка с благодарностью посмотрел на Микулу: дедо и его друзьям доверяет!
— Я не боюсь, дедо… Не из пугливых. А только вместе лучше, айно?
— То правда, что лучше.
На следующий день уже явственно слышались далекие взрывы, похожие на раскаты грома. А к вечеру загрохотало где-то за селом.
В лесу кряхтело и ухало эхо. Казалось, то горы глубоко и громко вздыхают, стараясь сбросить с себя какую-то невидимую тяжесть.
Через село, стараясь обогнать друг друга, катились в беспорядке машины, артиллерийские упряжки, обозы. Над Дубчанами туманом повисла серая пыль. Из этой тусклой мглы выползали тягачи, танки, грузовики с пушками на прицепе. Все шло, двигалось, шумело, спешило на запад.
Фашисты отступали, охваченные паникой. Они не ожидали, что фронт будет продвигаться так стремительно.
— А здо́рово гонят фашиста! — с восхищением сказал дедо. — Я думал, русские через недельку будут. По всему видать, они завтра к нам придут!
Мишку точно ветром сдуло. Он огородами побежал к Дмитрику, потом с ним — к Маричке.
Спрятались под орехом.
— Вы видели, как фашисты бегут? Дедо сказал… сказал, — никак не мог отдышаться Мишка, — что русские уже завтра у нас будут!
— Йой, божечки! — подпрыгнула Маричка.
— Сможете ночь не поспать? Поручение есть…
— А чего тут еще спрашивать! — Маричка закинула за плечи косички и вся превратилась в слух.
— Говоришь, завтра придут? — Дмитрик придвинулся вплотную к Мишке и не отрывал глаз от его лица: хотелось еще раз услышать эти слова.
— Айно, Дмитрик, завтра. Дедо знает! Он и сам воевал когда-то.
— Завтра… — чуть слышно прошептал Дмитрик. Как радовался нянько при одной мысли об этом! Как молодело его лицо, когда он говорил о Красной Армии! Нянько… Нянько…
— Говори, Мишко, что ночью делать. Я ве… везде пойду.
— И я тоже, — сказала Маричка.
— Я знал, что вы не побоитесь, — радостно улыбнулся Мишка. Разве его когда-нибудь подводили друзья! — Как хорошенько стемнеет, приходите ко мне.
…Мишка, ожидая их, задремал. И вдруг откуда-то с гор, из тумана, вынырнула Анця. Глаза у нее голубые-голубые, как незабудки на полонинах. И добрые, ласковые, как у мамы.
«Ой, легинеку! Как подумаю, что скоро станут свободными наши Карпаты, то хочется пташкой полететь от села до села…»