— Она самая, — бормочет она, пряча шокер за спину. — А с кем имею честь говорить?
— Джеймс Барнс, — в уставной форме отвечаю я. — Прислан Щ.И.Т.ом Вам в помощь над проектом «Лаз».
— В помощь, говоришь? — в ее серо-голубых глазах сверкает огонек, который разрастается еще больше, когда она достала из кармана своих пижамных шорт скомканный листок. — Вот список, магазин за углом! Фьюри, наверняка, тебя обеспечил средствами.
Девушка вручает мне эту бумажку и быстро ретируется обратно в квартиру, захлопывая дверь, не давая мне скрутить ей шею. Я судорожно начинаю соображать, что делать. Пробежав глазами по списку, я понимаю, что половина из написанного мне неизвестно или непонятно.
Решив, что отложу смерть этой девчонки на попозже, я спускаюсь по лестнице вниз. Меня останавливает звук, донесшийся из квартиры номер двадцать пять. Сначала тихий треск, а потом громкий выкрик «Я послала за хлебом Зимнего солдата!». Дошло, наконец. Моя репутация идет впереди меня.
Ближайший продуктовый магазин или супермаркет, как выражается Старк, оказывается через два дома (это называется «за углом»). Я все еще недоумеваю тому, что иду на поводу у этой Роджерс.
Из всего списка, а он не малый, довольно быстро я нахожу только хлеб и молоко. Дальше по списку идут «горошек» и «кукурузка». А она любит уменьшительно-ласкательную форму существительных. Консервы оказывается неподалеку, но их такое огромное количество, что у меня начала болеть голова. Смев в корзину, которую я предусмотрительно взял, четыре банки, я по указателям отправляюсь в отдел «Фрукты и овощи». Именно посмотрев в эту часть списка, я окончательно понимаю, что желание убивать во мне пробуждается все быстрее. «Морковочка, картошечка, яблочки, авокадко, мангоша». Кто-нибудь может объяснить мне значение этих слов? Что за детский лепет?
— Молодой человек, — раздается откуда-то снизу. — Вы не могли бы мне помочь?
Посмотрев на источник странного звука, я замечаю старушку в большой шляпе с пером, которая стояла возле стойки с фруктами. Хочется ответить, что мы с ней ровесники (а может, я и старше), но я вовремя одергиваю себя. Конспирация превыше всего.
— Конечно, — как можно спокойнее отвечаю, следуя за женщиной.
Ее чуть хромающая медленная походка дает вспомнить, что если бы не то, что произошло со мной за семьдесят лет, я бы выглядел точно также.
Оказалось, миссис Симпсон, как она представилась, не могла найти нужный ей сорт яблок.
- Вы, наверное, к кому-то приехали? Не припомню, чтобы у кого-то в округе были взрослые внуки, — миссис Симпсон неторопливо складывает фрукты в корзинку. — Получается, Вы к Амелии, она моя соседка сверху. Милая девочка, только странная очень. Из квартиры выходит только в магазин, друзей нет. В её возрасте надо брать от жизни как можно больше. Да и в Вашем тоже. Повлияйте на неё, вытащите погулять, молодой человек, — подмигивает мне бойкая старушка.
Слушая рассуждения женщины, вспоминаю, что эти фрукты есть и у меня в списке, и кладу в пакет самые крупные яблоки. Распрощавшись с женщиной, направляюсь к следующей стойке.
Единственным желанием, возникшим в моей голове, когда я выхожу из этого чертового магазина, становится пожать руку тому человеку, который подписал все фрукты. «Мангоша» — это какое-то манго, если я правильно расшифровал запись в списке.
Снова идет дождь. Конечно, если так можно назвать мелкую крошку, сыпавшуюся с неба.
Пока я дохожу до нужного дома, толстовка, которой снабдил меня Стив, промокает и теперь неприятно морозит кожу. После креоназации я начал острее чувствовать холод; каждый нерв в моем теле сжимался и доставлял неприятную, тягучую боль. Голова страдала всегда больше всех — видимо, эксперименты ГИДРЫ не прошли даром.
— Открыто! — доносится из-за двери, когда я стучу.
Войдя в квартиру, я сразу примечаю девушку, балансирующую на тумбочке с книгой в руках. Как курица на насесте. Смерив ее взглядом, я ставлю один из пакетов на пол.
— Кухня прямо по коридору, твоя комната — первая дверь слева. Отнеси продукты на кухню, пожалуйста, — не поднимая головы, буркнула блондинка. Сейчас ее волосы убраны назад, наконец, открывая лицо. Её можно с большой натяжкой назвать красивой, но слово «миловидная» подойдет больше. В ней есть что-то притягивающее взгляд, но я не мог понять, что именно. Чуть вздернутый нос лишь подтверждает несносный характер. Стив не ошибся, она действительно отдаленно напоминает его в детстве.
Закрыв глаза, я начинаю считать до десяти, как советовал Стив. Один. Бросаю пакеты на пол. Два. Подхожу к Амелии. Три. Отбрасываю к чертям книгу и заставляю ее посмотреть мне в глаза. Четыре. Замечаю страх и недоумение в ее взгляде. Пять. Хватаю ее за шею и тяну вверх. Шесть. Начинаю обхватывать тонкую шею бионической рукой. Семь. Смеюсь над тем, как она хрипит и пытается вырваться. Восемь. Она понимает, что ей не вырваться, и смотрит мне в глаза. Девять. Давлю на сонную артерию, перекрываю доступ крови к мозгу. Десять. Смотрю, как ее мертвое тело лежит у моих ног.
Открываю глаза. Роджерс подняла взгляд и недоуменно смотрит на меня, прижимая к груди книгу. Сжимаю зубы, чтобы не заорать и скрываюсь в кухне, прихватив пакеты.
Оставляю их около стола и иду в ту комнату, о которой сказала Роджерс. Хлопаю дверью, — не специально, и оглядываю обстановку. Зеленые стены лаконично сочетаются с темно-коричневой мебелью. Сразу замечаю большую кровать с пологом — как будто специально для меня.
Наконец, снимаю с себя мокрую толстовку и остаюсь в одной футболке. Волосы на правой руке стали дыбом — я не привык к такой промозглости.
Ложусь на кровать, не раздеваясь, — к черту приличие. Матрас слишком мягкий — спина провисает, но мне плевать. Я не спал последние три дня, поэтому от накопленной усталости проваливаюсь в сон.
Он длится недолго. Слышу тихую поступь, направляющуюся к комнате. Резко поднимаюсь и выхватываю из кармана штанов нож-бабочку — армейская привычка.
Амелия стучит и тут же открывает дверь. Зачем стучала?
— Можно войти? — учтиво интересуется, пробуждая во мне воспоминания о ее теле на полу.
— Если скажу «нет», все равно войдешь, не так ли? — произношу я, даже не поворачивая голову в ее сторону.
— Это теперь твоя комната, а вторгаться в личное пространство без приглашения — не в моём стиле, — бормочет она, заглядывая в комнату. Морщится в конце фразы. Также любит делать Стив, когда ему некомфортно.
Бросаю беглый взгляд на девушку — в ее руках поднос с дымящимся чаем и парой бутербродов. Желудок сразу же отзывается недовольным урчанием.
— Входи, а то я не вынесу твоего возмущенного пыхтения. А сама ты не уйдешь, — умом я понимаю, что я веду себя как мужлан, но Зимний Солдат не жалостлив.
— Я принесла тебе завтрак, точнее уже ланч, — тараторит Амелия, заходя. Девушка ставит поднос на комод и теперь заламывает руки, не зная, куда их деть. - Ты, наверное, голоден. Я не особо хорошо готовлю, но постараюсь приготовить на обед что-нибудь вкусненькое. И спасибо тебе, что сходил в магазин. Но в следующий раз, если я выкину что-то в таком духе, отправь меня саму, а то я обленилась в конец тут, — она замолкает на секунду. — Мне будет очень приятно, если ты выйдешь к обеду…
— Ты закончила? — нетерпеливо перебиваю я, наконец, посмотрев на девушку.
Она стыдливо опускает глаза как нашкодивший котенок, и складывает руки на груди. Ее светлые, почти белые волосы падают ей на глаза, но она, кажется, не обращает на это внимания.
— Так ты пообедаешь со мной? — спрашивает Роджерс дрогнувшим голосом, бросив на меня взгляд полный надежды.
— Если ты сейчас заткнешься и уйдешь, подумаю над этим, — вздыхаю, щелкая бабочкой. В голове снова мелькает картинка того, как я метаю в Амелию нож.
— Ладно, — кивает она.
Девушка уже развернулась и взялась за ручку двери, как внезапно оборачивается и через плечо смотрит на меня, нервно закусывая нижнюю губу. — Как мне к тебе обращаться?