– Какая разница? У него е с т ь. И у всех, кто сумел достать. А почему бы мне не иметь, если достану? Сам знаешь, Маст, за кем охотятся их офицеры – за командирами отделений и офицерами. Нам опасней, чем вам, рядовым. Я бы мог тебе завернуть, что отвечаю за людей и всякую такую ерунду, и притом не наврал бы. Но не это главное. Главное – что я хочу уцелеть на войне, не меньше тебя и всех остальных.
– И поэтому ты хочешь купить у меня мой шанс на спасение?
– Конечно, если удастся. Учти, такую цену, как я, тебе здесь никто не предложит.
– Ага, ладно. А что со мной будет, когда пойдем в бой?
– Что ты, Маст, наша часть, может, вообще не пойдет в бой. Может, всю войну здесь просидим, будем сторожить этот остров. Теперь-то ясно, что японцы вряд ли здесь высадятся. А коли так, коли мы здесь останемся, ну что же – я прогадал, ты выгадал, только и всего. Без риска игры не бывает.
– Ничего себе игра, – удрученно сказал Маст.
– А если рота и пойдет в бой, это еще не значит, что ты тоже пойдешь. С твоим образованием, – сказал Бёртон. – Со средней школой ты спокойно можешь попасть в канцелярию или вообще устроиться писарем – хоть в отделе личного состава, хоть в другой какой тыловой службе. Тебе только захотеть.
– Ага, это мне все говорят. Все, кому нужен мой пистолет. Не хочу я в тыловую службу. Я не трус.
– А может, там ты принесешь больше пользы.
– Плевать мне на пользу. Я не трус. Испугаться я могу, но я не трус.
– Ну, дело твое. По-моему, это глупо. Отказываться от теплого места. А все-таки, – продолжал Бёртон, – ты от моего предложения не отмахивайся. Я тебе дело говорю. Да ты знаешь, что мы там сами себе готовим? Местные нам каждый день привозят шницели. Бифштексы – через день. И виски у нас водится. Не думай, я тебе выгодное дело предлагаю.
– Да. Это я знаю, – удрученно согласился Маст.
– Подумай как следует, – сказал Бёртон. – Не торопись решать. Я знаю, тут решение принять тяжело. Я попозже подойду.
Он встал с камня, где они оба сидели, кивнул и пошел прочь. Но через несколько шагов обернулся.
– Ты не думай, я долго думал, пока решился сделать тебе предложение. И я не считаю, что оно плохое или не честное. Иначе я не предлагал бы.
В спокойном взгляде Бёртона была чуть ли не мольба, но Маст настолько погрузился в свои горестные переживания, что еле-еле ответил:
– Ага. Наверно. Ладно, я тебе скажу.
Ничего больше не добавив, словно он знал, что это и просьбу его не подкрепит, и на ответ не повлияет, Бёртон повернулся и пошел дальше. Маст смотрел ему в спину и сердито думал, что Бёртон не имел права взваливать на него такое решение. С тех пор как пистолет вернулся от Винстока, мысли о нем, заботы о нем требовали все больше и больше времени, внимания, сил. Почти все, что он делал или говорил, так или иначе было связано с пистолетом, с охраной его. А теперь свалилось еще и это.
Маст сердился, поэтому без труда убедил себя, что Бёртон сильно упал в его глазах, и он радостно ухватился за эту мысль, чтобы подкрепить свою решимость и негодование. Его же командир, которого он уважал и почитал! Пусть Бёртон не прибег к силе или принуждению, он все равно совершил преступление против морали, потому что использовал свою должность в корыстных целях. И этого Маст ему не простит, даже если ничего не скажет.
А с другой стороны – дорожное охранение; оно ждало его, оно его соблазняло. Масту ужасно хотелось туда попасть. И удержала его только твердая моральная решимость: не вступать в сделку с Бёртоном, не лишать какого-то ни в чем не повинного беднягу места в охранении.
Он дал ответ Бёртону на другой день во время обеда; высокий сержант только выслушал его и молча кивнул.
– Я так понимаю, по-другому в охранение мне не попасть? – спросил Маст.
– Нет, – подтвердил Бёртон. – Я тебе сказал. Если я кого и освобожу, то уж постараюсь, чтобы не тебя прислали на его место. Но если ты передумаешь, учти – предложение остается. Полторы сотни я отложил, тратить и проигрывать не собираюсь. Пистолет мне позарез нужен. Помни: если захочешь, уговор остается в силе.
Так что Масту пришлось теперь жить еще и с этой ношей, и она отнюдь не облегчала жизнь. Каждый день, за одной, за другой ли работой, Маста грызла печальная мысль, что он мог бы пойти в охранение и жить в относительной роскоши, стоит только передумать и продать пистолет.
ГЛАВА 8
По иронии судьбы, пожалуй, самые приятные дни за всю службу на Гавайях Маст пережил благодаря тому, что Бёртон отказался взять его в охранение иначе как за пистолет. Вернее, некоторые из этих дней были приятными. Потому что его пистолет и тут подвергся опасности.