Разумеется, этими двумя именами не ограничивается число писателей, чье влияние на Летема ощутимо в его ранних рассказах. Но гораздо сильнее чувствуется в них стремление молодого автора создать свой художественный мир. Вот, например, рассказ «Замурованные преступники» (эта новелла вошла в первый сборник «малой прозы» Летема «Стена небес, стена взгляда», вышедшей в 1996 году). Действие рассказа происходит в будущем, причем не очень отдаленном от нашего времени, в мегаполисе, в котором придумана новая форма борьбы с преступностью. Воры, насильники, фальшивомонетчики, грабители приговариваются, как и прежде, к тюремному заключению, но в необычной тюрьме: стены ее сложены из… особо опасных преступников. Их тела перемалываются (но не измельчаются окончательно), а из полученной смеси готовятся кирпичи…
При этом подвергающийся экзекуции человек сохраняет ясность мышления, дар речи, прекрасно понимает, что с ним происходит, и, замурованный в камне (реминисценция с «Бочонком амонтильядо» Э.А.По!), продолжает так «жить» десятилетиями, умирая лишь от старости. Кирпичная кладка, в которой различимы переломанные пальцы и лодыжки, локти и коленные чашечки, видны лица, глаза, взирающие на мир в вечной, безысходной тоске… Эта картина, напоминающая иллюстрацию к «Аду» Данте (к описанию последнего пояса последнего круга преисподней, где казнятся предатели своих благодетелей, вмерзшие в лед), по яркости и силе производимого впечатления может служить «визитной карточкой» воображения Летема-фантаста. А центральная коллизия рассказа — «визитной карточкой» Летема — художника-психолога: попадающий в тюрьму герой, вчерашний подросток, впервые встречается со своим отцом, который «сидит» почти столько же лет, сколько юноше, — вернее, он видит лишь лицо отца, проступающее в камне…
Если в «Замурованных преступниках» рассказ шел от первого лица (Летем виртуозно воссоздал внутренний мир молодого человека, оказавшегося в тяжелой жизненной ситуации), то герой новеллы «Счастливчик» куда старше, у него уже есть семья. Уютный дом, прелестная заботливая жена, симпатичный сынишка — но наслаждаться всем этим герою дано недолго. Два-три дня — и вновь его душа, оставив дома физическую оболочку, возвращается в ад. Ад героя — это жуткие, отталкивающие, но одновременно и притягивающие сцены, словно ожившие полотна Дали, Магрита или Макса Эрнста: в саду, принадлежащем ведьме, накрыт стол для завтрака, (который никогда не подается), за ним сидят дети, в их числе — герой — в аду он восьмилетний мальчик, и безобразная лошадь в очках в чугунной оправе; лес, где на деревьях вместо листьев бритвы, никогда не ржавеющие, потому что в аду никогда не идет дождь; кошмарный полковник Ивери, «счастливчик», предстающий в разных обличиях — порождениях пережитого героем в детстве сексопатологического потрясения…
Все эти картины повторяются каждый раз, когда герой оказывается в аду. Почему у него такой ад, а у другого человека — иной (в этом мире происходящее с героем — скорее, норма, чем исключение, так живут многие), что же все это означает? «Ровным счетом ничего, — отвечает автор словами сына героя. — Ад реален, как и наша жизнь, просто он иной, не похож на нее. И если ты идешь по улице и встречаешь оборотня, то не станешь спрашивать, что это, а просто помчишься прочь изо всех сил». Но где заканчивается реальность и начинается фантасмагория, где грань между вымышленным, кажущимся и действительным, подлинным, и возможно ли различить эту грань в виртуальном существовании, в мире дурной бесконечности?..
Рассказы Летема не укладываются в схему привычных жанровых классификаций. Научная фантастика переходит в сказку, гофманиада соседствует с триллером, фэнтези предстает аллегорией. Вот рассказ «Пять любовных встреч». Женщина знакомится в баре с мужчиной — что может быть банальнее такого начала? Встреча завершается ночью любви (в чем тоже нет ничего необычного). Но эта ночь «стоила» героине двух недель жизни, в течение которых, как она выясняет, ее не было дома. Пережив потрясение от этой новости, женщина все-таки идет на следующее свидание, которое, вырвав ее из привычного мира, переносит в иную, параллельную действительность, с иным ходом времени. Еще одна встреча — и героиня вновь в альтернативной — по отношению к предшествующим — реальности. О чем же рассказ: о слепой силе страсти? о безрассудстве и возвышенности безотчетного женского порыва (воистину: «Ты женщина, и этим ты права!»)? или же это просто изящная вариация на столь известную в фантастике тему временных парадоксов?..