Думаю, и Гейл Хоторн к ней тоже не подкатывал, хотя мог бы, в отличие от меня, девчонки его любят, на шею сами вешаются, а что дивиться-то? Браконьер!!! Крутейший парень во всем дистрикте, три дня в шахте, четыре дня в лесу. Китнисс такая, невероятная девушка с луком, попробуй Хоторн ее в лесу, не спросясь, «пошупать»? Убьет из лука наповал не задумываясь. Китнисс что индейку убить, что человека? Как в такую девчонку не встрескаться???
Эх, был у меня один единственный шанс завоевать сердце Китнисс, но я сам отрекся от своей любви. Ни Китнисс, ни даже я, в этом не виноваты. Дело было так:
В прошлом году, осенью поздней, как-то утром, часов в восемь приходит к нам в пекарню Китнисс. Мокрая, замерзшая, жутко уставшая. Но в глазах горит огонь.
— Пит. Привет. Твой отец дома?
— Вышел, скоро придет. Китнисс, ты с охоты?
Она на меня смотрит, мол, «чего, не видно, тогда чего вопросы дурацкие задаешь!!!».
Пока папа не вернулся, Китнисс рассказала, что к чему, я же ее чаем с малиной напоил, вижу же: зуб на зуб не попадает, но держится — Китнисс не девчонка, а кремень.
— Я всю ночь в лесу охотилась. На оленя. Его подстрелить трудно. Крайне осторожный.
— Китнисс, неужели ты оленя подстрелила?
— Угу
— Одна???
— Так Гейл в шахте. Я сама. Но тяжелый он, Пит, не смогла я донести.
— Помощь нужна???
— Угу
Тут и предок мой, знатый пекарь Генри Мелларк, пожаловал, он Китнисс обожает. Услышал папа про оленя, нахмурился:
— Как его в дистрикт принести? Схватят ведь миротворцы, сама знаешь — виселица за это положена.
— Так миротворцам и несу. Крей заказал.
Папа посветлел весь:
— Бери Пита, он у меня сильный парень, сильнее Бреда будет, хоть и младше брата на три года. Где олень лежит?
— Миль пять или шесть.
— Далеко ты забралась, храбрая ты, Китнисс, — говорит папа, качая головой.
— Жизнь заставила, — говорит Китнисс и ко мне поворачивается, — Пошли, Пит, время дорого. Волки могут оленя учуять. У нас меньше получаса.
И повела меня в лес. Практически бегом.
Бегает Китнисс Эвердин очень быстро. И с дыхания не сбивается. Мы впервые в жизни остались одни, в лесу. Я понял: это миг удачи, такого шанса мне не представиться никогда. Китнисс не орёт, но говорит с тихим бешенством:
— Пит, быстрее беги! И тише, ради Бога, ты в лесу, черт, тебя побери, тут бегать надо тихо, Смерть рядом. Шевелись. Ну, что ты топаешь, как слон!
С меня пот градом, задыхаюсь, но мчусь за Китнисс не станавливаясь: я влюблен в эту девушку c пяти лет, мне сейчас в грязь лицом перед ней никак нельзя ударить, опозорюсь — все, кранты мне, Китнисс Эвердин слабака никогда не полюбит. Это последний шанс Пита Мелларка. Поэтому я стараюсь не как могу, а как не могу. Надо — делаю!!!
Бегу быстро, бегу тихо, стараюсь не шуметь, что я лесу первый раз в жизни, это значение не имеет, но вроде ничего, Китнисс на меня больше не шипит, понимает, я стараюсь выше сил. Выжимаю из себя всё.
Прибежали. Вот олень. Это что такая маленькая девушка завалила такую тушу? Нормально, ну я взял оленя, на спину взвалил и понёс:
— Не тяжело?
«Интересный вопрос, но кого это сейчас интересует? Выбор Китнисс Эвердин на кону, а ты про килограммы спрашиваешь?», а вслух отвечаю:
— Нет, нормально.
Но Китнисс, к сожалению, оказалась права: есть тут волки и оленины они не меньше миротворцев наших хотят, благо, что эти волки, что те — волки. Вернусь я сегодня живым домой или не вернусь, кого это вообще интересует то? Кому я нужен? Но, я несу оленя, подстреленного Китнисс Эвердин и я должен донести его. Это не обсуждается.
Я тащу оленя, а Китнисс начинает отстреливаться от волков. Я только слышу волчьи вопли. Китнисс бьет с лету одного, второго. Хотя, я это не вижу, я несу чертового оленя, он весит килограммов 80, никак не меньше, упитанный. Хриплю, дышу, как паровоз, но иду вперед и стараюсь идти: 1. Тихо, 2. Быстро. Китнисс меня прикрывает. Что может быть надежней?
Час проходит или больше, и мы целые и невредимые добираемся до границы дистрикта 12. Я мокрый, как будто в лесу попал под ливень или в одежде сиганул в озеро, дотаскиваю оленя к миротворческому штабу и прислоняюсь без сил к ближайшей стене. Мне надо отдохнуть. Ну, чуть-чуть. Чёрт, я всё-таки справился!!!
Китнисс на меня уже не ругается, она с интересом на меня смотрит: я привлёк внимание Китнисс Эвердин. Внимательно так смотрит, думает небось: «А сын пекаря, оказывается не такой уж и дурень, выносливый».
Уже около пекарни Китнисс Эвердин меня целует, по-дружески, в левую щеку, потом замирает и глядит мне в глаза, а я гляжу на нее, потом я осмелел и аккуратно и нежно беру ее за плечи, Китнисс не сопротивляется, даже не шевелиться, а смотрит своими темно-серыми глазищами на меня. «Ну, что, Мелларк, была, не была», я целую Китнисс в губы. Она немного трусит, но потом отдается на волю чувств. Я думаю, у Китнисс ещё не было ничего с парнем. Она очень стеснительна и пуглива для охотницы! Которая, только что валила волков, не кроликов, волков!!! Она не отталкивает меня, поцелуй длится довольно долго.
Я отстраняюсь, гляжу на нее. Как она смущена? Китнисс не целовалась с парнем? Не может быть? Хотя бы с Гейлом Хоторном? Китнисс вся пунцовая. Я тоже начинаю краснеть и чувствую себя не в своей тарелке. «Ну и ну, Мелларк, ты только что поцеловал Китнисс Эвердин. Сбылась моя мечта».