– Миш-Миш-Миша-а-а! – заскребла ногтями по металлу, головой замотала. – Божечки, помоги!
Нет, девочка, это я тебе тут помогаю, а ты меня, зараза отзывчивая, убиваешь к хренам.
– Не-могу-не-могу!
Еще как можешь. Уже почти там. Мне по языку, губам прямо ручьем потекло, дрожью мелкой бедер ее, сжатиями внутри прострелило всего, криком Лена захлебнулась, давая мне отмашку. Все, мне теперь!
Выпрямился, скалясь, как зверь, от мучительного предвкушения, сжирая глазами то, как же ее колбасило. Перевернул ее, еще всю содрогающуюся, дернул к себе, подхватывая под животом. Встал поустойчивее – и на себя, в нее. Всадил, протолкнувшись с лету до корня, до пошлого кайфового шлепка под Ленкин беспомощный вскрик, а она – огонь, мокрый пламень, лижет там, жмет жадно всего. Замолотил, рывками натягивая на себя, не соображая больше, не щадя ни себя, ни ее. Она опять в крик, в стоны протяжные, добивая меня, как будто и так не на краю уже был. В башку как шар пламени влетел, вышиб мозг, хлынул по позвоночнику к яйцам и вырвался из тела кайфом и болью, от которых сам хрипел как при смерти, кончая чуть не целую вечность. Навалился на дрожащую в отголосках своего оргазма Лену, и дергало и дергало от промежности по всему телу сладкими волнами. На хер воздержание! Так и сдохнуть недолго. Не юноша ведь кончать так, что чуть башка не оторвалась, как мотыляло всего. Так что…
– Хорошо, но мало.
Глава 8
Говорить я еще не могла. Как и дать определение тому, что только что произошло. Помимо того, конечно, что совершила ужасное. Низость. Изменила Сергею. По собственной воле. Не соблазненная. Не принужденная. Полностью осмысленно. По большей части осмысленно, потому как объяснения внезапного, стихийной силы влечения к постороннему мужчине у меня не было. Но все это пока было не актуально. В голове царил полный хаос, как в городе после смерча, и горел красной лампочкой только один вопрос: это что такое только что со мной сотворил Михаил? Нет, ясное дело, что это был секс. Но в то же время… У меня был раньше секс, и это не он! Не те ощущения, что мне случалось пережить и в лучшие моменты с мужем. Даже не приближалось. А мы с Сергеем этим занимались по любви! Когда-то. Он был моим единственным, у меня и мыслей, фантазий о других мужчинах не случалось никогда. Даже когда все стало плохо и я страдала от обделенности в чувственных ощущениях, не мелькало этого «а что, если?». И не настолько уж давно у нас было в последний раз хорошо, чтобы я забыла все начисто. Но шок, пережитый телом и сознанием, никуда не девался. Секс с Михаилом был чем-то ошеломившим или даже в какой-то мере разрушившим во мне что-то. И вот это-то я четко осознала уже сейчас, едва только трясти всю перестало.
– Не шевелись, – пробормотал Михаил, освобождая меня от своего буквально размазавшего по капоту веса и своего же присутствия во мне. Сразу стало холодно и пусто во всех смыслах. – Есть у тебя салфетки? А то я тут… хм… Лен, у тебя сейчас хоть безопасные дни?
– В бардачке, – промямлила, утыкаясь запылавшим лицом в свою же одежду.
Господи, что же я натворила?! Стыд-то какой! С чужим, едва знакомым мужиком, без всякой защиты, в чистом поле, считай…
Хоть сквозь землю от такого позора проваливайся, не говоря уже о возможных последствиях.
Внутренней стороны бедер, по которым щедро потекло, только он вышел, коснулось прохладное и влажное, и я подпрыгнула, осознавая, что так и лежу, как велел Михаил: голая, лицом вниз и с услужливо оттопыренной задницей.
– Тш-ш-ш, приберу за собой, – надавил чуть мне на поясницу мужчина, удерживая на месте. – Красивая ты… – продолжая вытирать меня между ног, отчего я уже чуть заживо не сгорала, но не рвалась, он стиснул одну ягодицу. – Глазам больно, какая… Повезло мне… Еще хочу.
– Миш, я… – выпрямилась наконец, прекращая изображать распластанную «делай что хочешь» живую куклу.
– Да, ты, Лен, – перебил он, обхватывая меня за талию и направляя опять куда ему вздумается, то есть к распахнутой задней двери. – Теперь ты, девочка.
Обнял меня снова сзади, вжимая в себя, и взялся целовать изгиб шеи. А у меня, как по волшебству, и колени мигом подгибаться стали, в низу живота потянуло, мышцы сжались, еще не отошедшие от его прошлого шокирующего вторжения, забилось в тяжком, дурманящем ритме в разуме. Голова как сама собой откинулась, давая ему пространство для поцелуев, а поясница прогнулась. Я – шлюха!
– Миша, я не знаю, как так вышло, – рванулась смехотворно, – я никогда…
– Ага, я понял. Ты никогда, и это у тебя в первый раз. – Михаил отстранился, обошел меня и сел на сиденье. Потянул на себя за руку, принуждая забраться на него. Его массивный, стремительно наливающийся прямо под моим ошалевшим взглядом член бесстыдно вытянулся на его бедре, и я от этого вида снова испытала импульс сжать ноги, чтобы унять вспыхнувшую между ними алчную боль. Что же за развратная ненасытная тварь-то во мне таилась до сих пор! – Голову осторожно, Лен.