Элоиза стукнула прибором по столу.
— Прости, но с какой стати ты помогаешь таким негодяям?
Конни слегка улыбнулась и пожала плечами.
— Потому что… они же ничего не могут с этим поделать.
Элоиза откинулась на спинку стула, пораженная всепрощением Конни.
— Ты гораздо человечнее меня.
— Чепуха!
— Да, это так! Я бы их оставляла умирать в одиночестве, этих тупых свиней. Я права? — Элоиза перевела взгляд на Шефера.
— Я не стану спорить, — сказал он.
— Но ведь с Яном Фишхофом тоже довольно сложно общаться, — сказала Конни, — а ты все равно продолжаешь навещать его, так что, возможно, ты можешь вынести больше, чем думаешь.
— Нет, потому что Ян не похож на тех людей, которых ты описываешь. Он немного замкнутый и дерзкий, и, видит бог, не все сиделки его любят, но, когда узнаешь его поближе, он оказывается…
— Да, я знаю, — кивнула Конни. — Он кажется милым. Я стала приходить к нему одной из первых, и он был чрезвычайно вежлив со мной, но не хотел разговаривать. По крайней мере, по-настоящему. Однако смутил его не цвет кожи, в этом я вполне уверена.
— Тогда что же?
Конни пожала плечами и полила кукурузный початок сливочным соусом.
— Он просто казался таким… как это называется? Сдержанным. Осторожным! Как будто боялся подпустить к себе кого-то. Я думаю, ему было очень тяжело, когда умерла его жена, и с тех пор у него фактически не было никого, кто…
— А как же его дочь, ты что-нибудь знаешь о ней? — спросила Элоиза и добавила: — Он сегодня совсем расклеился, когда я спросила о ней, и стал говорить всякие странные вещи. Похоже, он испугался.
— В каком смысле?
— Он наговорил много бессвязных вещей о библейских карах, крови и прочей жути.
— Крови? — Шефер навострил уши.
— Да, это вообще-то звучало довольно жутко, — сказала Элоиза. Она пересказала им слова Фишхофа, а когда закончила, все тарелки на столе были пусты. Только бифштекс Элоизы остался несъеденным.
— Как ты думаешь, речь шла о преступлении?
Вопрос задал Шефер. Он вытащил из нагрудного кармана футболки пачку сигарет.
— Не знаю, — ответила Элоиза. — По крайней мере, он был вовлечен во что-то, за что теперь боится быть наказанным. Он цитировал строки из Книги Левит. Те, в которых говорится о… А о чем там вообще говорится? О карме? Что то, что ты делаешь другим, к тебе и возвращается?
— An eye for an eye[6], — кивнула Конни и долила вина Элоизе в бокал. — Наказание за преступление должно быть соразмерным преступлению. Но это такая ветхозаветная вещь. Напомни ему, что есть и обновленная версия, в которой говорится, что нужно подставить другую щеку.
Шефер закурил сигарету, слушая, и откинулся на спинку стула.
— Его прорвало ни с того ни с сего, но я думаю, что это из-за того, что я упомянула его дочь, — сказала Элоиза. — Мы никогда по-настоящему не говорили о ней, а когда я пыталась спросить о ней, он просто уходил от темы. Плясал вокруг да около. Но сегодня я задела его за живое. Это была капля, переполнившая чашу.
— Я помню его дочь, — кивнула Конни и устремила взгляд в пространство, припоминая подробности. — Мы перекинулись с ней парой слов, когда я приходила в первый раз, и я помню, что она живет в Стокгольме или где-то там. Поэтому никто, кроме нас, его и не навещает. У нее нет возможности приезжать издалека, и именно поэтому она связалась с Патронажной службой, чтобы Яну не пришлось быть одному в последние дни. Она замужем за шведом, и, насколько я помню, у нее имя такое же, как у кого-то из группы «АББА».
— Агнета? — спросила Элоиза. — Или Анни-Фрид?
— Нет, я про фамилию. Фамилия в замужестве у нее такая же, как у одного из «АББЫ». Что-то на «У», может такое быть?
— Ульвеус, — сказал Шефер. — Бьерн Ульвеус.
— Да, точно, — Конни указала на него пальцем, — Ульвеус!
— А ты не помнишь, как ее зовут? — спросила Элоиза.
— В бумагах Патронажной службы не написано?
Элоиза покачала головой.
— Ну, я могу попробовать спросить у других волонтеров, может, они знают? — предложила Конни.
— Да, будь добра, — сказала Элоиза и перевела взгляд на Шефера: — И не смогу ли я уговорить тебя сделать мне одолжение?
Он поднял подбородок, уже настороже.
— Какое?
— Ты не мог бы проверить имя, которое упоминал Фишхоф: Мадс Орек.
Шефер затянулся сигаретой. Он смотрел на Элоизу, медленно выпуская дым.
— Ну, ты же говоришь, что у Фишхофа деменция, так что вероятность того, что он бредил, довольно высока. Ты ведь понимаешь это?