Прочие случайности (телефонный звонок в разгар записи — два раза. Средство преодоления: снятие трубки с рычага, что очень рассердило, потом удивило и, наконец, весьма развлекло неизвестную телефонистку местной подстанции).
Миссис Брейн (появление с пятью стаканами апельсинового сока в момент записи — один раз. Средство преодоления: вежливая просьба впредь руководствоваться объявлением на двери. Просьба высказана после того, как сок был с удовольствием выпит).
Однако к вечеру им наконец удалось записать всё как следует. Питер спел «Русалку» как птица, а точнее — как сильно взъерошенный чёрный дрозд (чёрные вихры на голове, блестящие глаза и нос клювом делали его похожим именно на дрозда). Спел без единой фальшивой ноты и с большим чувством. И— что было ещё важнее, так как Питер пел безупречно уже не в первый раз, — Ева проиграла весь аккомпанемент без единой ошибки.
— Вот оно! — завопил директор студии, когда записывание окончилось. — Лучше и невозможно!
— И никаких помех — ни кашля, ни стука, ни звонка, ни лая, ни мяуканья… Ух! — облегчённо вздохнул Морис, включая перемотку и падая на стул.
Энди, весь красный, неподвижно вытянулся с закрытыми глазами поперёк кровати. Рядом на полу валялись его куртка, галстук, свитер и башмаки. Всё это снималось постепенно на протяжении дня, по мере возникновения очередных трудностей. Ева немного осунулась, но держалась как обычно. Морис обводил комнату диким взглядом, а его одежда и весь пол вокруг пестрели обрывками картона — это были останки коробки, в которую полагалось убирать микрофон.
— Ты рвал эту коробку весь день! — заявила Руфь (из них только она одна была свежа и полна сил, как вначале). — Я видела, видела, ты нарочно мусорил! Вот я скажу маме!
— Он волновался, объяснил Питер. — И не замечал, что делает.
— А я всё равно…
— Да замолчи ты! — рявкнул директор студии и вскочил, поражённый ужасной мыслью. — А ты правильно включал запись, Морис?
— Конечно! Балда ты, за кого ты меня, балда, принимаешь… То есть, кажется, правильно… — докончил инженер по звукозаписи и тоже вскочил. — Ну, сейчас всё узнаем. А вдруг…
Морис начал вертеть рукоятки, переключая магнитофон на воспроизведение, и все затаили дыхание. В парке перекликались последние расходящиеся ребята. Из сарайчика донёсся глухой лай и царапанье. Зазвенела струя воды — это миссис Брейн наполняла чайник. Тихо щёлкнуло в снятой телефонной трубке. Но искальцы слышали только лёгкое гудев магнитофона и шорох перематываемой ленты.
— Ну вот, — сказал Морис. — Начинается где-то тут… во всяком случае, если записалось…
Несколько мучительных секунд они прослушивали последние метры предыдущей попытки. Потом наступила тишина. Раздалось покашливание. Потом шёпот: «Давай!», а потом:
И так далее.
Нет, Морис включил всё правильно.
Да, запись получилась отличная.
И пока они слушали, их усталость, раздражения и тревоги исчезли без следа.
Энди вспрыгнул на стул и принялся отплясывать на нём, вскидывая ноги в такт мелодии. Ева дирижировала флейтой. Руфь хлопала в ладоши. Mopис вскочил и начал репетировать свои жесты. А Питер блаженно откинулся на подушки и улыбался с бесконечным облегчением.
— Можешь радоваться, старина! — объявил Энди, когда запись была прослушана до конца. — Первое место тебе обеспечено. Старик Уотсон с ума coйдёт от восторга. Он присудит тебе и первый, и второй, и третий приз — все вместе.
— Он присудит тебе футбольный кубок города, и майку победителя, и пояс чемпиона — ну всё, вот увидишь, — сказал Морис. — Нет такого приза, награды и знака отличия, которого он тебе не присудил бы.
— Если под эстрадой всё сойдёт гладко, — вдруг перебила Ева и с тревогой посмотрела на Энди, который по-прежнему плясал на стуле.
7. ПОД ЭСТРАДОЙ
Конкурс талантов открывался в павильоне в четверг, в половине третьего. Павильон был очень большой: кроме раздевалки, умывальной и душевых кабинок для спортсменов, в нём был ещё зал, где устраивались танцы и всякие вечера. Один конец зала занимала эстрада, и вот под эту-то эстраду в день конкурса прокрались в четверть второго три таинственные фигуры.
Одна фигура была рыжая, в очках, говорила с шотландскими интонациями и несла в руках пакет с бутербродами. Другая была пониже, поплотней, с тёмными волосами и тихим журчащим голосом. Она несла зелёный с золотом чемодан. Третья фигура была старше, выше и медлительнее остальных. Она говорила хриплым голосом и возглавляла процессию. Этой фигурой был Эрни, сын паркового сторожа и его помощник.