Выбрать главу

Ну чего они возятся столько времени! — простонала Ева. — А вдруг их поймали? Вдруг отец Эрни увидел их?

Питер улыбнулся. Каждый день ровно в половине первого сторож покидал павильон и шёл через парк к своему дому, а может быть, как подозревал Питер, к трактиру «Эстонберийский Герб». Он был так точен и постоянен в своих привычках, что Питер проверял по нему часы. Иногда, оторвавшись от увлекательной книжки или очнувшись от задумчивости, Питер вдруг видел, как отец Эрни в форменной куртке и фуражке идёт через парк, и тотчас соображал. который час. Если сторож шёл от павильона влево — значит, была половина первого. А если вправо, назад к павильону, и чуть медленнее — значит, половина второго, конец его обеденного перерыва.

— Да нет! — успокоил Питер сестру. — Он вернётся не раньше чем… Ой!

Он собирался сказать: «Не раньше чем через десять минут», потому что его часы показывали только двадцать минут второго, как вдруг его взору предстало ужасное зрелище: отец Эрни шёл слева направо. к павильону, и куда быстрее обычного!

— Ой! — вскрикнул Питер. — Вот он! Наверное, решил сегодня вернуться пораньше, чтобы проверить всё перед конкурсом. Эрни, Морис, да где же вы?!

— Если бы у нас уже был этот радиотелефон! — пробормотала Ева.

— Что с ними могло случиться? Чего они там застряли. идиоты? Сейчас он войдёт и схватит их!

— Я попробую… нет, раньше его мне туда не успеть! — Ева чуть не плакала.

Питер тяжело откинулся на подушки. Он крутил и мял одеяло, стараясь послать мысленный сигнал друзьям. Ещё пять-шесть шагов — и сторож дойдёт до угла павильона. Ну вот. Да где же они?! Что могло…

— Смотри-смотри! — вскрикнула Ева и пролезла между кроватью и окном. — Кажется… Да, это они!

Питер молчал. Лоб у него стал совсем мокрым от пота, руки тряслись. Но тут он увидел, что Эрни и Морис (без магнитофона!) о чём-то мирно разговаривают со сторожем, и засмеялся от облегчения.

Как он переволновался! Да если бы он был здоров и собирался выступить на конкурсе, ему и то было бы легче.

— А ты уверена, что сумеешь ставить пальцы на нужные клапаны, Ева? — спросил он, стараясь взять себя в руки. — Не забудешь, что играть будет магнитофон, а тебе придётся только делать вид, будто ты играешь? Ты думаешь, у тебя это получится?

— Обо мне не беспокойся, — ответила Ева и отошла от окна. Вдруг она тревожно нахмурилась, точно так же, как накануне, и произнесла те же самые тревожные слова: — Если под эстрадой всё сойдёт гладко.

Под эстрадой в эту самую минуту Энди Макбет приступал к своему последнему бутерброду.

Он недавно обедал, но, зная, что ему предстоит час скучного ожидания, принял некоторые меры для того, чтобы скоротать это время наиболее приятным образом. Некоторые мальчики захватили бы с собой юмористические журналы, другие — головоломку, третьи — карманные шахматы, чтобы сыграть матч между правой рукой и левой. Но у Энди Макбета было своё верное лекарство от скуки — еда. Потому-то он и притащил под эстраду изрядный запас бутербродов, которые тайком намазал своим любимым паштетом из крабов.

К несчастью, Энди не учёл двух вещей. Быстроты, с которой он был способен поглощать вкусную пищу, и своей привычки: раз начав, не останавливаться, пока не будет съедена последняя крошка. Если бы он сделал бутерброды с финиковым мармеладом, который ему не очень нравился, то, пожалуй, сумел бы растянуть свой запас на полчаса. Сыр, возможно, продержался бы двадцать минут. Даже холодный цыплёнок обеспечил бы ему приятное занятие на десять — пятнадцать минут. Но паштет из крабов…

Энди свернул бумагу фунтиком и стряхнул в рот крошки. Затем смял её в комок, тяжело вздохнул, посветил фонариком на часы и сказал:

— Да-а-а…

Он взял один из журналов Эрни и начал его листать.

Но он не очень любил американские детские журналы, а особенно военных лет. И уж совсем его не интересовали подвиги героического Снейда, сержанта американской морской пехоты, который вдребезги разнёс три гитлеровские танковые дивизии при помощи старого шестизарядного револьвера и преданного слуги-негра. Да и вообще сейчас Энди читать не хотелось — он никак не мог сосредоточиться. Он снова поглядел на часы. Было всего без двадцати два.

Тут он вспомнил, что захватил с собой трубочку лимонных леденцов. Он вытащил её из кармана, распечатал и сунул в рот три леденца. Леденцы он всегда ел по три зараз и не видел причин менять сейчас эту привычку. Ведь трубочка была полна.

— Хватит на несколько часов! — пробормотал он, засовывая в рот следующие три леденца. — На мново шашов, — докончил он сквозь громкий хруст.