— Эх-хе-хе... Не нравится мне наш генерал.
— Чем это он тебе не угодил, Мак-Грегор? — иронически спросил его сосед, крупный шотландский сержант.
— Э, глупости ты говоришь, любезный. "Не угодил"! Не в том дело, понимаешь?
— А в чём же?
— Да я и сам не знаю, в чём. Понимаешь, точно он смертью отмечен.
— Ну, закаркала старая ворона! — пренебрежительно сказал сержант.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Штурм Маюбы. Разгром
Питер Мариц поднялся и медленно удалился от костра. Теперь он был всецело поглощён стремлением как можно скорее предупредить Жубера о плане генерала Колли, чтобы буры имели возможность напасть на англичан ещё до того, как ими будет закончено выполнение маневра. Но вопрос был в том, каким образом ему незаметно отсюда бежать. Удрать на лошади нельзя было из-за часовых. Убраться пешком? Это было легче, но грозила опасность опоздать, упустить время. Другого исхода, однако, не было, и Питер Мариц быстро составил план: где-нибудь в тёмном месте перелезть через вал, добраться пешком до своих аванпостов, а там вскочить на Скакуна и мчаться к Жуберу.
Он уже направился к тёмному углу лагеря, как всё вокруг него сразу оживилось, заволновалось, повсюду показались торопливые фигуры офицеров, вестовых, из уст в уста передавался приказ генерала Колли начинать выступление. Солдаты строились, кавалеристы садились на коней, все разбирали сумки с запасными патронами и заготовленные рационы продовольствия на три дня. Вскоре появился и сам генерал в одежде, приспособленной для восхождения на гору, в башмаках с гамашами и с палкой в руке. Всего выступило сто восемьдесят шотландцев, триста пехотинцев прежних, потрёпанных бурами полков, семьдесят матросов морской бригады, эскадрон гусар верхом на конях и эскадрон драгун, среди которых занял место и Питер Мариц. Остальное войско генерала Колли осталось в лагере, чтобы защищать его до прибытия генерала Вуда.
Выполняя приказание, солдаты соблюдали тишину, и отряд в полном безмолвии потянулся к югу, в горы, а затем стал огибать их, заходя к Маюбе. Генерал шёл впереди, то и дело высылая во все стороны драгун на разведку. Питер Мариц умышленно не выдвигался, чтобы не попасть в число разведчиков.
Теперь, когда под ним была лошадь, он предпочёл подольше задержаться в отряде и выведать все подробности маневра, чем скрыться с риском возбудить подозрение со стороны англичан. Одно он твёрдо решил: исчезнуть ещё до восхода солнца — тогда и буры будут предупреждены своевременно. Он в душе вполне соглашался с шотландским майором в оценке позиции на Маюбе и всей этой затеи, открывавшей бурам возможность напасть порознь на разделившиеся силы англичан, и не мог надивиться безрассудству такого опытного воина, как генерал Колли. Он знал также, что подъём будет необычайно труден, так как один лишь склон Маюбы, обращённый к лагерю буров, был пологим, все же остальные были одинаково круты и неудобны.
Когда отряд достиг главной крутизны, неодолимой для кавалерии, генерал приказал остановиться. Две роты пехоты, гусары и драгуны были оставлены здесь; остальные, в количестве четырехсот человек при двадцати офицерах, двинулись во главе с генералом вверх на плато.
Сразу же начались трудности. Склон горы был весь усеян глыбами, изборождён расселинами, провалами. Колонны с первых же шагов рассыпались, каждый был занят только самим собой. Лучше других карабкались привычные к горам своей родины шотландцы, и они порой должны были на руках втаскивать беспомощных солдат, выбивавшихся из сил на крутых выступах.
Всего, однако, труднее была участь моряков, впрягшихся в орудие. Как ни старались эти мощные люди, как ни цеплялись за всё что попало, подталкивая орудие и сзади и с боков, ухватившись за спицы колёс, за раму лафета, все их усилия оказались тщетны, и орудие пришлось бросить на склоне.
Изнемогшие моряки потащились за пехотой с одними ружьями.
Питер Мариц вместе с оставшимися у подошвы горы солдатами наблюдал снизу за этой картиной, покуда с востока не потянуло предрассветным ветерком. Офицеры так были поглощены картиной восхождения отряда на гору, что ещё не успели распорядиться выставить посты. На бура никто не обращал внимания, и он шагом пустил коня в сторону, поминутно останавливаясь и поглядывая вместе с остальными на гору. Миновав последних драгун, из которых иные прикорнули, он некоторое время продолжал ещё подвигаться шагом, но затем, отдалившись, толкнул коня и сразу пустил его во весь мах, держа в руке палаш с надетым на острие его платком. Предосторожность эта не была лишней. Начало светать. Вскоре конь вынес его на тракт прямехонько к бурскому пикету, уже приготовившему ружья навстречу скачущему драгуну. Велико было изумление буров, когда драгун издали крикнул им приветствие и когда вслед за тем они узнали в нём своего товарища. Двумя-тремя словами удовлетворив их нетерпение, он поскакал далее, в бурский лагерь.
Там царили тишина и спокойствие, никому и не снилась безумная затея англичан. Питер Мариц направил коня к палатке Жубера, который в эту минуту как раз выходил с подзорной трубой взглянуть на окрестности, что он проделывал постоянно по утрам. В первый момент он поразился, увидев у себя в лагере английского драгуна, но тотчас же узнал под этой маской своего отважного воина. Выслушав подробное донесение Питера Марица, он протянул ему обе руки и воскликнул прочувствованно:
— Спасибо, спасибо тебе, дорогой друг! Велика твоя заслуга! Так англичане забрались под облака? Ловко! Ну, посмотрим, как-то они оттуда полетят.
Он долго глядел в трубу на вздымавшуюся вершину Маюбы, отстоявшей от лагеря на пушечный выстрел. Ему ясно были видны фигуры в красных мундирах, достигшие уже плато. Питер Мариц различал их даже невооружённым глазом. Вдруг на вершине показались последовательно три белых облачка, и дальний звук выстрелов слабо донёсся в лагерь.
— Это англичане подали своим сигнал, что восхождение закончено. Ну, нам особенно торопиться нечего, они от нас не убегут. Я соберу военный совет, а ты тем временем закуси и сосни. Как только наши люди позавтракают, мы и двинемся. Я этих соколов хорошей сеткой накрою, погоди!
Питер Мариц тут только почувствовал, как он устал от всего пережитого и от бессонной ночи. С особенным наслаждением растянулся он на том месте, где стоял, и мгновенно заснул. А когда проснулся, солнце стояло уже довольно высоко, и весь лагерь находился в движении. Военный совет решил штурмовать Маюбу, и буры деятельно готовились к выступлению. Яков успел уже доставить в лагерь Скакуна, и Питер Мариц, сбросив с себя драгунский мундир, облекся в обычное платье, сел на коня и занял место в рядах своей общины.
План Жубера был очень прост. Он поделил весь свой отряд на две части. Двести человек под его личной командой должны были атаковать англичан на плато, поднявшись к нему по северо-восточному, наиболее пологому склону, остальные должны были остаться внизу для отражения возможной атаки со стороны английского резерва. Таким образом, двести буров шли в атаку на четырехсот англичан. На что же они надеялись? На превосходное знание местности, где каждая расщелина, каждый камень и кустик были им знакомы, на отвагу, на меткость стрельбы... Они были уверены в успехе.
С самого начала подъёма Питер Мариц понял, что майор Гэй был совершенно прав: буры всё время имели под рукой великолепные прикрытия, где пуля врага не могла причинить им никакого вреда. Когда спешившийся отряд Жубера начал взбираться на главную часть конуса, англичане заметили врага и открыли стрельбу. Но буры продолжали подниматься, не неся никаких потерь. Все они были с малолетства охотниками, проползали между глыб как змеи, перескакивали через расщелины и укрывались за выступами и кустарником как дикие козы.
Когда плато уже находилось от буров на высоте не более тысячи футов, они, в свою очередь, открыли стрельбу своим обычным приёмом: как только белая каска высовывалась из-за прикрытия или показывалась над обрезом горы, снизу раздавался выстрел, почти всегда без промаха. А между тем англичане иначе не могли видеть приближающегося врага, как выглядывая из-за прикрытия. Таким образом, им предстояло на выбор: либо, спрятавшись, оставаться в бездействии перед лицом атакующего неприятеля, либо стрелять в укрывающегося врага и при этом подставлять себя под его убийственный огонь.