Она снова показала выбранный участок, выразительно ткнув туда указательным пальцем.
– Так что, по его мнению, сталось с пропавшей курицей?
– Кто-то утащил. Небось, койот или орел. Он, скорее, ставит на орла, потому что после засухи этим летом они стали охотиться не только на рыбу.
– Гмм.
– Он говорит, если мы собираемся строить вольеру, надо обязательно натянуть проволочную сетку сверху – и врыть ее по меньшей мере на шесть дюймов в землю. А не то какая-нибудь тварь подкопается.
– Тварь?
– Он упоминал хорьков. Вот кто, судя по всему, полный кошмар.
– Кошмар?
Мадлен поморщилась.
– Он говорит, если хорек добирается до кур, то… то откусывает им головы, всем, сколько есть.
– И не ест? Просто убивает?
Она кивнула, плотно сжав губы. Не просто поморщилась, скривилась, как от физической боли.
– Говорит, хорек просто в амок впадает… как только попробует крови. Как начнет, не может остановиться, пока всех не перебьет.
Глава 6
Страшная правда
Вскоре после восхода, ощущая, что достаточно потрудился на ниве решения куриной проблемы – набросав схему курятника и огороженного загончика вокруг, – Гурни отложил блокнот и уселся со второй чашкой кофе за стол для завтрака.
Когда Мадлен присоединилась к нему, он решил показать ей фотографию Карла Спалтера.
Работая в приемном отделении местной психиатрической клиники, она привыкла находиться в эпицентре негативных эмоций – паники, ярости, страдания, отчаяния. Но все равно при виде лица Спалтера у нее невольно распахнулись глаза.
Она отложила фотографию на стол, а потом отодвинула еще на несколько дюймов.
– Он что-то знает. Что-то, чего не знал до того, как жена стреляла в него.
– Может, это и не она. Послушать Хардвика, дело против нее сфабриковано.
– И ты этому веришь?
– Не знаю.
– Может, это она, а может, и нет. Но Хардвику ведь на самом деле не важно, правда?
Гурни подмывало возразить, поскольку ему не нравилось, в каком положении он тогда сам оказывается. Но он лишь пожал плечами.
– Что ему важно, так это снять с нее обвинения.
– Что ему по-настоящему важно, так это поквитаться – и полюбоваться, как его бывшие боссы корчатся.
– Знаю.
Она наклонила голову набок и посмотрела на него с таким видом, точно собиралась спросить, ему-то с какой стати впутываться в столь неприглядную и наверняка грязную затею.
– Я ничего не обещал. Но, признаюсь, – добавил он, показывая на фотографию на столе, – это меня и правда заинтересовало.
Мадлен поджала губы, повернулась к открытой двери и уставилась на жидкий, редеющий туман, подсвеченный косыми лучами раннего солнца. Потом ее внимание привлекло что-то на краю каменного дворика, сразу за порогом.
– Вернулись.
– Кто? Что?
– Муравьи-древоточцы.
– Где?
– Да везде.
– Везде?
Ее тон был столь же кроток, сколь его – нетерпелив.
– Снаружи. И внутри. На порогах. В шкафах. У раковины.
– Какого черта ты мне не говорила?
– Сказала. Только что.
С губ у него рвался уже ответ, который пустил бы всю беседу под откос, но благоразумие возобладало.
– Терпеть эту пакость не могу, – только и сказал он. Гурни их и впрямь на дух не переносил. Муравьи-древоточцы были термитами Катскильских гор и прочих нежарких краев – они выгрызали внутренности балок и перегородок, в темноте и молчании превращая несущие структуры в опилки. Служба по борьбе с насекомыми каждые два месяца обрабатывала специальным составом фундамент дома снаружи. И порой казалось, что победа близка. Но муравьи-разведчики неизменно возвращались, а потом… орды и батальоны.
На миг Гурни забыл, о чем они с Мадлен говорили до отступления про муравьев. А когда вспомнил, его охватило гнетущее чувство, будто он пытается оправдать сомнительное решение.
Пожалуй, стоит попробовать максимальную открытость.
– Слушай, я понимаю, в чем тут опасность – и что за всем этим кроются далеко не благородные мотивы. Но я и правда в долгу перед Джеком. Может, и не очень большом, но все же в долгу. Кроме того, а вдруг невинная женщина действительно осуждена на основании показаний продажного копа. Терпеть не могу продажных полицейских.
– Да Хардвику плевать, виновата она или невиновна! – взорвалась Мадлен. – Ему пофиг.
– Знаю. Но я не Хардвик.
Глава 7
Мак Мудак
– Так пока не обнаружили пулю у него в мозгу, все считали, он просто споткнулся? – уточнил Гурни.
Он сидел на пассажирском сиденье грохочущего «Понтиака» Хардвика – не тот способ передвижения, что он выбрал бы в обычных обстоятельствах, но поездка из Уолнат-Кроссинга к женской исправительной колонии «Бердфорд-Хиллс», согласно «Гуглу», должна была занять три часа, что представляло удачную возможность позадавать вопросы.