— Как я вижу, кинжал с копьем тебе понравились больше кастрюль и котелков?
Макс опустил руку, утер со лба пот и оглянулся на Уха, что стоял, прислонившись плечом к дереву и скрестив руки на груди. Отлипнув от ствола, он подошел к чучелу, оглядел его и хмыкнул:
— Недурно для того, кто раньше ножом разве что хлеб резал.
— Откуда ты знаешь? Быть может, я им с пеленок владею.
— Знаю, — усмехнулся Ух. — И поверь, дело тут далеко не в том, как хорошо ты машешь сталью. Взять хотя бы Грюма — он иной раз так взглянет, что просто мороз по коже. Его даже Питер побаивается, а это уж что-то да значит.
— А Грюм всегда был… ну… таким… — замялся Макс.
— Выглядящим так, словно кишки тебе готов выпустить? — закончил за него Ух. — Угу. Уж не знаю, где его отрыл Питер, но, видимо, то место было ничуть не лучше этого. Прозвище Угрюмый приклеилось к нему с первого дня — чтобы потом сократиться до Грюма — а на третий он голыми руками убили пирата.
— Слушай, — Макс решил задать еще один тревожащий его вопрос, — а почему ты и Умник помните свои имена, а когда я спросил Жира — он вообще не понял, что я от него хочу?
Ух смерил Макса внимательным взглядом и задал встречный вопрос, причем весьма неожиданный:
— У тебя что-то осталось от дома? Ну, не знаю, какая-нибудь вещица? Фотография там или хотя бы ключ?
Макс в ответ только покачал головой. Рюкзак со всеми вещами он посеял, как и телефон, и даже одежда его, скорее всего, уже пошла на растопку или лежит среди прочего мусора.
— Жаль, — вздохнул Ух. — Скажу так: постарайся хотя бы держаться за свои воспоминания, как бы странно это не звучало. Думай о доме почаще — или рискуешь забыть его навсегда.
Сердце Макса дрогнуло, когда он подумал, что может позабыть маму, дом, и даже отчима, который пускай и в своей манере, но все же искренне любил пасынка и относился к нему как к родному сыну… Макс хотел было попросить Уха рассказать поподробней о том, почему на Небыле можно лишиться воспоминаний, как он хлопнул Макса по плечу и сказал:
— Не заморачивайся так. Успеешь еще. Пошли, а то на ужин опоздаем.
Макс положил деревянный нож обратно в сундук и поспешил за Ухом. Покинув тренировочную площадку, они увидели Питера, который, восседая на крыше одной из хижин и качая ногами, рассказывал какую-то историю. Перед ним же сгрудились мальчишки, слушая главаря с разинутыми ртами, то и дело давясь от смеха или улюлюкая.
— …я ему кричу: «Эй, ты, переросток плешивый, стручок свой ищешь?».
Сквозь толпу протиснулся Умник — весь красный, еле-еле переводящий дыхание. Вначале он пытался обратить на себя внимание Питера отчаянно размахивая руками, но поняв бесплодность своих попыток, робко произнес:
— Питер…
— …он от меня такого драпу дал — любо-дорого смотреть…
— Питер?..
— …жаль только он не знал, что бежит прямиком в капкан, который я заранее поставил прямо посреди…
— Питер!..
— Умник, — произнес Питер, немного помолчав, а потом испустил долгий протяжный вздох и закатил глаза, — я уже говорил, что ты — самая мерзкая, противная и назойливая заноза в моей заднице, которую только можно представить?
— Да, П-питер, за сегодня вроде дважды, — чуть заикаясь ответил Умник, поправил съехавшие очки и поспешно добавил: — Но это важно — Куст п-пропал…
— В смысле «пропал»? — хмыкнул Питер. — Я его попросил девочек проверить. Он наверняка еще только-только назад топать начал.
Умник сначала покраснел, потом побледнел, и сказал:
— Вместо этого мы с ним п-пошли жуй-траву собирать. Я едва усп-пел и три п-пучка нарвать, как крик услышал, п-побежал к Кусту — а его и дух п-простыл, зато следы жевунов повсюду…
Смех и разговоры вокруг тут же смолкли, будто бы кто-то внезапно выключил звук.
Макс же подумал о том, что, похоже, сегодня он найдет ответ на один из своих вопросов.
Глава 4
Питер спрыгнул на землю и шагнул к Умнику, который, судя по виду, готов был под землю провалиться прямо на месте.
— Так, стоп, а какого черта ты вообще Куста с собой взял? — глаза Питера превратились в щелки; Умник же с шумом сглотнул и утер со лба выступивший пот. — Или он не сказал тебе, чей приказ выполняет?
— Сказал, конечно же, но… — попытался было оправдаться Умник, но умолк, когда Питер подошел почти вплотную.