— Боишься подставить своих les amis18? — спросил Крюк, когда молчание заметно затянулось. — Похвально. Хоть и глупо. Если ты думаешь, что Питер или кто-то из его шайки хотя бы задумается о том, чтобы вытащить тебя — боюсь, тебя ждет горькое разочарование. Позволь я облегчу твою задачу — вы искали это?
Крюк достал из кармана черную гладкую коробочку, положил ее на стол и щелкнул крышкой. Макс увидал компас. Похоже тот самый, из-за которого они рисковали шкурами. Вот только стрелка вела себя как бешеная и наворачивала кругаля, указывая во все стороны света разом. Вряд ли отпираться имело смысл, так что Макс просто кивнул.
— Так я и думал, — усмехнулся Крюк, закрыл крышку и убрал компас обратно. — А ваш, скажем так, лидер, рассказал вам, по какой причине он так жаждет заполучить мой компас?
Макс начал говорить, тщательно подбирая каждое слово.
— Питер сказал, что расскажет все после того, как мы украдем компас.
По сути дела, Макс и не соврал. Просто немного слукавил и умолчал часть правды. Крюк, не мигая, уставился прямо на Макса, и тому стоило немалых усилий не опустить глаз. Но вот Крюк затянулся, выпустил одно за другим несколько колец дыма и взгляд его слегка оттаял.
— Похоже, ты не врешь. Терпеть не могу хамов и лгунов. Такие на корабле долго не задерживаются, за редким исключением. Подскажи, Макс, нравится ли тебе Небыль?
— Нет, — снова не соврал он. — Признаться, больше всего на свете я хочу вернуться домой, сэр… То есть Джеймс.
— Что ж, ты не одинок в своем желании, — усмехнулся Крюк, туша сигарету. — Мне тоже не доставляет удовольствия бесконечно гоняться за рыжим diable19. Так что предлагаю заключить сделку: ты покажешь мне и моим людям путь до Логова. Мы заберем у Питера тень — и после этого ты сможешь отправиться домой, к мама и папе. У тебя же есть родители?
— Только мать, — сказал Макс. — Ну и отчим.
— Какие у вас отношения, если не секрет? — поинтересовался Крюк.
— В последнее время натянутые, — слегка подумав, сдержанно ответил Макс, не зная, на какой черт капитану такие подробности. — Мягко говоря.
— О, этот вечный конфликт отцов и детей, — Крюк задумчиво забарабанил пальцами по столу. — Свою мать я почти не помню — она умерла при родах, так что воспитывался я отцом, а точнее — армией многочисленных нянек и гувернеров, благо что род Хоукенов, мягко говоря, не бедствовал. Отца я боготворил — он же в лучшем случае игнорировал меня.
Отпраздновав десятилетие, я отправился в Итон, отец же женился на двоюродной сестре своего старого знакомого. Я писал домой каждый месяц, рассказывая про учебу и жизнь в колледже, отец же присылал мне скупые поздравления из пары строк вместе с небольшой суммой денег ровно два раза в год: на Рождество и в мой день рождения.
Я пытался впечатлить его как мог. Лучший ученик, лучший фехтовальщик, самый многообещающий выпускник… Но тщетно. Казалось, отцу совершенно плевать и на меня, и на мои достижения.
После окончания учебы я отправился домой, познакомиться с мачехой и сводными братьями. Они в тот момент гостили у родственников, так что встретил меня лишь отец, для которого мой приезд оказался сюрпризом. «Но как же так, — спросил я. — Я ведь предупреждал тебя в письме?». Как оказалось, оно, как и все прочие мои послания, отец, не читая, отправлял в камин. Тогда он был заметно выпившим и едва стоял на ногах, исподлобья терзая меня красными вспухшими глазами. Я воскликнул — «Отец, но почему ты ненавидишь меня? Что я такого сделал?». «Ты убил Терезу! — заорал в ответ он, имея в виду мою мать. — Никчемный ублюдок! Выродок! Тварь! Каждый день после твоего дня рождения я боролся с желанием сломать твою цыплячью шею!».
Крюк надолго умолк, погрузившись в собственные мысли. Молчал и Макс, размышляя о том, что его отношения с родителями были еще ничего по сравнению с тем, что он услышал. Во всяком случае, сломать шею или другую конечность ему никто никогда не обещал.
— И с тех пор вы не разговаривали со своим отцом? — осторожно спросил Макс, нарушив затянувшееся молчание.
— Да, — губы Крюка скривились в кривой ухмылке. — Так как трудно вести беседы с покойником. Наш разговор на повышенных тонах перешел в настоящую свару, а потом и в драку. Когда старик занес кулак… В меня точно вселился демон. Очнулся я уже стоя над хладеющим трупом, сжимая окровавленный бюст Аристотеля. В тот же вечер я отправился в Марсель, где вскоре поступил моряком в команду одного известного капера… Но вернемся к моему вопросу: ты готов принять руку помощи или же останешься верен тому, для кого ты — впрочем, как и любой другой несчастный, запутавшийся в сетях этого манипулятора — просто rien20?