Еще раз принюхавшись, жевун глухо зарычал и припал к земле, явно готовясь к прыжку. Не став ждать, когда на его глотке сомкнутся крепкие челюсти, Макс бросился бежать, слыша за спиной тяжелое дыхание. Он не знал, каким образом ему удается вообще передвигать ногами, да еще с такой скоростью — но вскоре зацепился мокасином за корень, рухнул на землю и чуть не потерял сознание от боли, пребольно ударившись плечом о камень. Макс перекатился в сторону и весьма вовремя — когти жевуна взрыли землю, сам же он испустил пронзительный визг.
Кое-как поднявшись на ноги, Макс вновь пустился в бег, но было понятно, что рано или поздно тварь, и не думающая отпускать добычу, настигнет его и сожрет. В конце концов, очутившись на небольшой полянке, Макс схватил лежавшую на земле корягу и приготовился дать бой. То был скорее жест отчаяния — было понятно, что без толкового оружия и думать нечего драться с подобным монстром, тем более, истекая кровью. Кажется, понимал это и жевун. Выйдя из кустов, он вновь принюхался — и Максу показалась, что пасть чудовища разошлась в широкой ухмылке.
Однако не успел жевун броситься на Макса, как в воздухе одна за другой просвистели три стрелы, пронзившие грудь твари. Громко взвизгнув, она попыталась было уйти в сторону, но неизвестный стрелок раз за разом поражал цель. Не успел Макс понять что к чему, как жевун уже подрагивал на земле, утыканный стрелами. Последняя попала ему прямиком в затылок — и чудище, дернувшись в последний раз, затихло. Макс же рухнул наземь и провалился во тьму.
Выстрелив, Крюк опустил ружье и грязно выругался — мысленно, разумеется. Конечно же, он попал — но не в голову, а чуть выше лопатки. Мальца тряхнуло в воздухе, но не боле; и вскоре он скрылся из виду, затерявшись средь густого леса.
— Отправить отряд в погоню, капитан? — спросил стоявший рядом Томас.
Ничего не ответив, Крюк отдал матросу ружье и направился в свою каюту. Каждый встреченный Крюку пират при виде капитана опускал глаза, но Крюк знал, что спину ему прожигают десятки насмешливых взглядов свидетелей его позора. Остановившись, он резко обернулся и оглядел команду. Казалось, каждый из них занимается своим делом и не обращает на капитана ни малейшего внимания, но он знал их лживые скользкие натуры…
Les batards26
Зайдя к себе, Крюк уселся в кресло и свел пальцы. Пусть снаружи он и был покоен, но внутри просто кипел от ярости. Ему — капитану Джеймсу Хоукену! почетному выпускнику Королевского колледжа Богоматери Итонской! — посмел бросить вызов какой-то малолетний поганец, который и читать-то наверняка с трудом умеет. И, самое главное — опозорить при всех, бесчестно ударив прямо по… его la diginte27, причем в прямом и переносном смысле этого слова.
Крюк сжал кулак и стиснул зубы. Ох, сопляку повезет, если он сгинет где-то в глубокой чаще от потери крови или диких зверей. Иначе он будет мечтать о смерти. Он, и все прочие негодяи, прислуживающие рыжему дьяволенку…
То, что в дверь постучали, Крюк осознал лишь спустя несколько минут. Пригладив трясущейся рукой волосы, он повысил голос:
— Войдите.
Через несколько мгновений перед столом капитана стоял Шварт. Изрядно помятый, но целый.
— Погибли трое, ранены четверо, — будничным тоном доложил он, спрятав руки за спину. — Мэри убил сопляк, Ирландец и Туки захлебнулись. Парнишка умудрился рассечь Труляля лицо, выглядит паршиво, но жить будет. Парочка переломов, остальное — ожоги и ушибы. С берега пока что вестей нет.
— Хорошо. Передай первому помощнику, что я жду его у себя. Немедленно.
Шварт кивнул и исчез и уже вскоре перед Крюком стоял Рыжий. Капитан уже порядком успокоился и теперь внимательно рассматривал мнущегося с ноги на ногу первого помощника, удивляясь самому себе, как мог не признать его с первого взгляда. Те же наглые огоньки в глазах, тот же вздернутый нос, те же веснушки, рассыпавшиеся по щекам… Крюк было подумал — а не пронзить ли сердце Рыжего прямо здесь и сейчас? Нет, слишком рано. Сначала Крюк доберется до мелкого дьявола и его приспешников, а уже потом разберется с остальными. В частности, с Коком, который явно был каким-то образом замешан в ночном переполохе, Крюк не знал, как именно, но чуял запах предательства, которым насквозь провонял «Веселый Роджер».