— Вы нашли остров! — произнес голос.
Нерецца со Сланком переглянулись, и Нерецца ответил:
— Да.
— Сланк, вы уверены? — спросил голос.
Сланк вздрогнул, но тихо ответил:
— Уверен.
Последовала пауза. Нерецца со Сланком не шевелились. Потом голос заговорил снова:
— Для вас же лучше, Сланк, если вы не ошибаетесь! Смотрите, не подведите нас снова!
Сланк ничего не ответил. Он неотрывно смотрел в сторону острова, того острова, где он действительно допустил оплошность. Каким-то невероятным образом самый ценный на свете сундук — да что там, вообще самая ценная вещь на свете! — ускользнул у него из рук, и все из-за каких-то бестолковых русалок и… и мальчишки! Посрамленный, униженный, он еле сумел уйти живым с этого острова. Несколько недель его носило в открытом море на крошечной шлюпке вместе с Малюткой Ричардом, его преданным слугой-великаном, которого Сланку в конце концов пришлось не без сожаления убить и съесть, чтобы выжить самому. Потому что выжить было необходимо — хотя бы затем, чтобы отомстить.
И Сланк все-таки выжил. Его подобрало торговое судно, и он в конце концов вернулся в Рандун, где и доложил о своей неудаче королю Зарбофу. Зарбоф, разъяренный потерей сундука и драгоценного звездного вещества, которым он был наполнен, хотел уже было скормить Сланка гигантской ручной змее. Однако Зарбоф был всего лишь королем. Он подчинялся более высокопоставленным Другим, членам тайного общества, веками правившего большей частью мира благодаря силе, которую они извлекали из звездного вещества. И Другим Сланк был нужен живым, чтобы указать путь к острову и заветному сундуку. Так что на этот раз змея Зарбофа осталась без ужина.
Сланка быстренько посадили на этот корабль, «Фантом», которым командовал жестокий капитан Нерецца, человек, готовый работать на кого угодно и делать все, что потребуется, не считаясь со средствами. «Фантом» провел несколько недель — очень много недель, — скитаясь по морю в поисках острова, который, по всей видимости, не был обозначен ни на одной карте. Сланк подозревал, что Нерецца временами вообще сомневался в существовании этого острова.
Недавнее появление таинственного гостя заставило моряков ускорить поиски. Другим явно не терпелось заполучить сундук обратно.
Так что Сланк испытал немалое облегчение и удовольствие, увидев остров. Облегчение — оттого, что ему, возможно, еще удастся выйти живым из этой передряги. А удовольствие — оттого, что тот мальчишка, скорее всего, никуда с этого острова не делся.
Сланк намеревался убить мальчишку. Мысль об этом заставила его расплыться в улыбке, а такое с ним случалось нечасто и вдобавок причиняло немалые мучения. Его гнилые зубы на миг мелькнули среди массы шрамов от солнечных ожогов.
Сланк обернулся к Нерецце:
— На восточном берегу есть приличная гавань.
Нерецца кивнул. Тут за спиной у них снова раздался голос:
— Долго еще?
Нерецца поразмыслил, вглядываясь в остров, и ответил:
— Часа два. Мы должны бросить якорь еще до захода солнца.
— Нет! — простенал голос. У всех, кто был на «Фантоме», мурашки поползли по спине от этого стона. — Только не до захода! Причаливайте ночью, поняли?
Нерецца кивнул: он был слишком перепуган, чтобы говорить.
— Ночью! — повторил голос.
И, несмотря на жару, у Сланка застучали зубы.
Глава 5
Договор
Питер, за которым по пятам летела Динь-Динь, приближаясь к пиратскому лагерю, снизился и пошел на бреющем полете, едва не цепляясь животом за макушки деревьев. Манго он взвешивал в левой руке, готовясь швырнуть его и тут же метнуться вбок, на случай если Крюк в него выстрелит.
Поначалу стрельба его пугала, но Питер быстро обнаружил, что может без труда уворачиваться от пуль. Главное — вовремя метнуться в сторону, как только заметишь, что палец Крюка дернулся на спусковом крючке. Глаз у Питера был зоркий, очень зоркий — зорче, чем у любого из мальчишек, да что там — зорче, чем у любого из обитателей острова. Эта способность, как и умение летать, была частью тех перемен, что произошли с ним после того, как он подвергся воздействию таинственного звездного вещества. А обнаружив в себе эти новые способности, Питер тут же преисполнился уверенности как в своем превосходстве над другими людьми, так и в своей неуязвимости. Он больше не боялся пистолета Крюка, мало того — ему даже нравилось, когда в него стреляли!
Впереди показалась поляна. Питер перебросил манго в правую руку, готовясь совершить бросок.