— Нет, нет, — неизменно отвечал мистер Дарлинг, — это я во всём виноват, я, Джордж Дарлинг! Mea culpa, mea culpa![4]
Недаром он учил в школе латынь.
Так они сидели длинными вечерами, перебирая мельчайшие подробности этого рокового дня.
— Зачем только мы пошли в гости в дом номер двадцать семь! — вздыхала миссис Дарлинг.
— Зачем только я вылил лекарство в Нэнину миску! — сокрушался мистер Дарлинг.
«Зачем только я не притворилась, что лекарство вкусное!» — говорили Нэнины глаза.
— А всё моя любовь к развлечениям, Джордж!
— А всё моё роковое чувство юмора, дорогая!
«А всё моя способность расстраиваться по пустякам, дорогие хозяева!»
И тут всегда кто-нибудь из них начинал рыдать. И Нэна при этом неизменно думала: «Да, конечно, не следовало им брать в няньки собаку!»
И не раз мистер Дарлинг сам утирал Нэне слёзы.
— Нет, но каков негодяй! — восклицал мистер Дарлинг.
И Нэна вторила ему оглушительным лаем.
Но миссис Дарлинг никогда не ругала Питера. Что-то в правом уголке рта мешало ей это сделать.
Так они и сидели в пустой детской, с грустью вспоминая всё, что случилось в тот ужасный вечер. Начался он обыкновенно, совсем как сотни других вечеров. Нэна приготовила воду, чтобы перед сном выкупать Майкла, и понесла его на спине к ванне.
— Не хочу я спать! — кричал Майкл. Он всё ещё думал, что последнее слово всегда должно оставаться за ним. — Не хочу! Не буду! Нэна, ещё нет шести! Я тебя не буду любить, Нэна! Не хочу я купаться, слышишь? Не хочу! Не буду!..
Тут в детскую вошла миссис Дарлинг в белом вечернем платье с ожерельем, которое подарил ей Джордж. Она оделась пораньше, чтоб показаться дочери. Венди очень любила смотреть на неё в этом платье. На руке у миссис Дарлинг был Вендин браслет, — она попросила его у Венди на этот вечер. Венди очень любила давать ей на вечер свой браслет.
Войдя в детскую, миссис Дарлинг увидела, что старшие дети играют. Венди была миссис Дарлинг, Джон — мистер Дарлингом, у них только что родилась Венди.
— Я счастлив сообщить вам, миссис Дарлинг, что вы стали матерью, — говорил Джон точь-в-точь таким голосом, каким, возможно, говорил в тот день и сам мистер Дарлинг.
А Венди заплясала от радости, как, конечно, поступила в своё время и сама миссис Дарлинг.
Затем родился Джон, с торжественностью, подобающей, по его мнению, мужчине, а потом Майкл выскочил из ванны и сказал, что он тоже хочет родиться. Но Джон грубо заявил, что больше детей им не нужно.
Майкл чуть не заплакал.
— Никому я не нужен! — сказал он.
И, конечно, миссис Дарлинг не могла этого вынести.
— Нет, нужен, — сказала она. — Мне очень нужен третий ребёнок!
— Мальчик или девочка? — спросил Майкл без особой надежды.
— Мальчик!
Майкл бросился ей на шею.
Теперь, когда мистер и миссис Дарлинг и Нэна вспоминали об этом, слёзы сами собой навёртывались им на глаза. Ведь это был их последний вечер с детьми!
— В эту минуту я и влетел к вам, как ураган, да? — спрашивал мистер Дарлинг.
Теперь он презирал себя за это.
Действительно, мистер Дарлинг влетел тогда в детскую, как ураган. Правда, у него были на то серьёзные причины. Он тоже переодевался, чтобы идти в гости, и всё было хорошо, пока дело не дошло до галстука. Ты, конечно, можешь мне не поверить, но этот человек, который так хорошо разбирался в акциях и облигациях, был не в ладах с собственным галстуком. Иногда галстук поддавался ему без особой борьбы, но бывали случаи, когда мистер Дарлинг терпел решительное поражение. В такие дни для всех было бы лучше, если бы он забыл о своей гордости и пристегнул готовый галстук. В тот вечер галстук опять отказался ему повиноваться. Мистер Дарлинг ворвался в детскую, сжимая в руке этого маленького и сильно помятого негодника.
— Что случилось, папочка, милый?
— Случилось?! — закричал он не своим голосом. — Этот галстук! Он не желает завязываться! — В голосе его зазвучала опасная ирония. — Завязываться-то он завязывается, но только не на моей шее! Где угодно, только не на шее! На столбике от кровати — пожалуйста! Хоть двадцать раз! Но на моей шее — ни за что! Не желает — и всё тут!
Он, видно, думал, что миссис Дарлинг не понимает, как всё это серьёзно, и строго добавил:
— Предупреждаю тебя, пока галстук не завяжется на моей шее, мы в гости не пойдём! А если мы сегодня не пойдём в гости, я перестану ходить на службу. А если я перестану ходить на службу, мы с тобой будем голодать, и наши дети окажутся на улице!
Но даже и тут миссис Дарлинг сохранила присутствие духа.