Но даже после этой зажигательной речи миссис Дарлинг продолжала сохранять спокойствие.
— Дай я попробую завязать, милый. Собственно, за этим. он и шел в детскую. Своими мягкими прохладными руками она завязала ему галстук, а дети стояли и глядели на то, как решалась их судьба.
Другой бы мужчина, может быть, и возмутился бы тем, что она сумела сделать это так легко. Другой, но не мистер Дарлинг. Он ведь был славным человеком. Он поблагодарил ее кивком и через минуту уже скакал по детской с Майклом на закорках…
— Какую мы тогда устроили кучу малу!.. — вздохнула миссис Дарлинг.
— В последний раз в жизни… — простонал мистер Дарлинг.
— Помнишь, Джордж, Майкл спросил меня: «Мамочка, а как ты узнала в первый раз, что это именно я?»
— Помню!
— Они были такие милые, правда?
— И они были наши. Наши! А теперь их у нас нет!..
Тогда куча мала рассыпалась с приходом Нэны. Мистер Дарлинг нечаянно наскочил на Нэну и тут же обшерстил свои новые брюки. И не в том даже дело, что брюки были новые. Это были первые в жизни брюки с шелковой тесьмой по бокам!
Конечно, миссис Дарлинг тут же почистила их щеткой, но мистер Дарлинг опять завел разговор насчет того, что неправильно держать в няньках собаку.
— Джордж, Нэна просто сокровище!
— Не сомневаюсь. Только мне иногда кажется, что она принимает детей за щенят.
— Да нет же, дорогой! Я уверена, что ты ошибаешься.
— Не знаю, — произнес мистер Дарлинг задумчиво. — Не знаю.
Миссис Дарлинг показалось, что наступил подходящий момент рассказать ему про мальчишку. Сначала он не хотел и слушать, но потом задумался, когда она показала ему тень.
— Эта тень не напоминает мне ни одного из моих знакомых, — сказал он. — Но мне кажется, что ее обладатель — негодяй… Мы как раз об этом говорили, — вспоминал мистер Дарлинг, — когда Нэна вошла с лекарством для Майкла. Больше ты никогда не принесешь пузырек с лекарством, Нэна, и во всем этом виноват только я один!
Он был, несомненно, мужественным человеком. Но тогда с этим лекарством повел себя, прямо скажем, глупо. Если у мистера Дарлинга и были какие-то слабости, то одна из них заключалась в том, что ему казалось, будто всю жизнь он очень храбро принимал лекарства. Поэтому, когда Майкл начал отпихивать ложку с микстурой, которую Нэна велела ему принять на ночь, мистер Дарлинг сказал:
— Будь мужчиной, Майкл.
— Не хочу, не хочу! — капризничал Майкл. Миссис Дарлинг пошла за шоколадкой, чтоб дать ему заесть. Мистеру Дарлингу это показалось баловством.
— Майкл, — сказал он строго, — в твоем возрасте я принимал лекарства без звука. Да еще говорил при этом: «Спасибо, дорогие родители, что вы так обо мне заботитесь».
Он честно верил, что все так и было на самом деле. Венди тоже всему верила. И поэтому она сказала, чтобы подбодрить Майкла:
— Пап, то лекарство, которое ты иногда принимаешь, правда, противное?
— Намного противнее того, что пьет Майкл. Я бы его принял сейчас, чтоб дать тебе урок мужества, Майкл. Только пузырек куда-то потерялся.
Скажем, он не совсем чтобы потерялся. Просто как-то ночью мистер Дарлинг залез на стул и поставил лекарство на самую верхнюю полку шкафа, за шляпными картонками. Он и не догадывался, что Лиза обнаружила склянку во время уборки и вернула ее на полку в аптечный шкафчик.
— Я знаю, где лекарство, папочка! — воскликнула всегда готовая услужить Венди. — Я принесу.
И она умчалась раньше, чем он успел ее остановить.
Настроение мистера Дарлинга моментально испортилось.
— Джон, — сказал он, поеживаясь, — если б ты знал, какая это гадость! Густая, липкая, приторная гадость.
— Ничего, пап, потерпи, — подбодрил его Джон. В этот момент в комнату влетела Венди. Она держала в руке стакан. В стакане было лекарство.
— Правда я быстро? — похвасталась она.
— Очень, — сказал мистер Дарлинг с иронией в голосе. — Только пусть Майкл пьет первый.
— Нет уж, раньше ты, — заявил подозрительный по натуре Майкл.
— Меня может стошнить, — сказал мистер Дарлинг с угрозой в голосе.
— Давай, пап, — скомандовал Джон.
— Помолчи, Джон. Венди удивилась:
— Я думала, ты его раз — и проглотишь!
— Не в этом дело. Дело в том, что у меня — полстакана, а у Майкла только чайная ложка. — Он едва не плакал. — Так несправедливо.
— Папа, я жду, — сказал Майкл ледяным тоном.