— Давайте каждый возьмет себе по горсти паззлов, и сядем за столом. Так мы не будем друг другу мешать, — начала руководить процессом Сонька.
Она отмерила всем по кучке картонных кусочков, Артем выразил желание собирать свои фрагменты на полу, а остальные расселись по разные стороны стола. Этот стол был семейным достоянием — огромный и массивный, он занимал половину гостиной. За ним могли при желании уместиться человек пятнадцать. Непонятно, зачем родителям был такой монстр, но мать категорически отказывалась от него избавиться. В семье он нравился только ей и Дэфе, которая обожала под ним лежать.
Сонька с матерью азартно критиковали идею отца насчет Килиманджаро, подруги дружно поддакивали, Артем тихо копался со своими паззлами на полу, а Варька снова принялась думать о своем будущем. Слава богу, что мать ничего не спросила ее насчет работы. Врать, что все у нее в порядке, она не хотела, но и расстраивать родителей — тоже. Лучше обо всем сказать, когда новая работа уже будет найдена.
Варвара заметила, что за столом все молчат, и вынырнула из своих мрачных размышлений.
— В чем дело? — поинтересовалась она.
Мама молча кивнула головой в сторону Артема. Молодой врач спал, стоя на четвереньках. Он положил голову на руки, собрался в комочек и самозабвенно дрых посреди разбросанных паззлов. На лице Дарьи Сергеевны Варвара прочла знакомое выражение — с таким видом мама держала на руках своего кота.
— Может, его разбудить, пусть на диван лучше ляжет? — шепотом спросила Сонька.
— Лучше не трогать, испортим человеку сон, — возразила Варька.
— Разве это сон? — возмутилась мама. — Как можно в такой позе спать?
— Я не сплю, — пробормотал Артем.
— Мы видим, — так же тихо отозвалась мама. — Так, давайте человеку дадим отдохнуть, пошли отсюда, — и первая вышла из комнаты.
— Какие планы на будущее? — поинтересовалась у сестры Софья.
Мама, проводив подруг, пошла на улицу, чтобы убрать свою рассаду в теплицу, и теперь можно было спокойно поговорить без боязни «утечки» информации.
— Завтра начну обзванивать знакомых, и еще, наверное, составлю свое резюме и отправлю в пару-тройку агентств.
— У тебя столько знакомых! Я не сомневаюсь, что ты быстро найдешь работу! — успокоила Варвару сестра.
— Да я не сомневаюсь, что найду какое-нибудь место. Не в этом проблема, — Варька немного помолчала, — понимаешь, я не знаю, чем мне заняться. Не нравится мне ничего, — мрачно заявила она.
— Такого не может быть! — возразила Соня. — Ты просто расстроена, вот и лезут такие мысли в голову. Я убеждена, что в любой работе можно найти что-то интересное.
— Интересное — может быть, а вот денежное — далеко не в любой, — пояснила свою мысль Варька.
— Ну, если в этом смысле, — протянула Сонька, — то согласна.
Они одновременно вздохнули.
— Пойду к матери, — решительно произнесла Варвара, — поболтаю минут пять, да собираться мне надо. Я Артему обещала, что мы ненадолго, ему домой надо — завтра ему на работе надо быть в восемь.
Дарья Сергеевна немедленно начала жаловаться Варьке на Альфреда — рассказывать о его подвигах, которые он совершил, разламывая их дом.
— Слушай, ну если он такой хулиган, давай поищем ему новых хозяев, — предложила Варька.
— Кому? — остолбенела мать. — Моему коту? Да ты что! Ни за что его никому не отдам!
— Тогда будь готова к тому, что он разберет дом до подвала.
— Ну, значит, построим заново, — вздохнула мать. — Кстати, запиши к Игорю Петровичу Альфреда, — попросила Дарья Сергеевна, — мне кажется, что он стал плохо кушать.
Игорь Петрович был главным врачом ветклиники «Мокрый нос», которая, несмотря на довольно несерьезное название, имела отличную репутацию.
— Хорошо, — пообещала Варвара. — Мам, нам пора, Артему завтра на работу рано, я обещала, что мы ненадолго к вам.
— Симпатичный молодой человек, — выдала свою оценку Дарья Сергеевна, — только очень уставший. Я тебе собрала с собой кое-что поесть, — добавила она. — И Артему положила тортик в контейнер, а то он почти не попробовал. Ничего? — мать вопросительно посмотрела на Варвару.
— Ничего, — согласилась Варька. — Думаю, он будет рад.
В понедельник утром Варина рука выглядела уже вполне прилично, отек практически спал, оставалась только синева на запястье. Двигать кистью было еще больно, но уже не смертельно.